Ловушка для химеры

– Обмен информацией между автономными группами вообще больной вопрос, - кивнул Кот, - если его наладить страдает секретность. Если не наладить - страдает эффективность.

– И как это решаеся?

– По-разному, в зависимости от конкретных задач и обстоятельств. Иногда выбор делается в пользу секретности, иногда - эфективности. Иногда это неудачный выбор. Тогда мы закрываем глаза тем, кто был нам ближе чем родня... если можем это сделать. И живем дальше. Мы не мстим - мы не имеем права на месть. Просто делаем свое дело, трудное и грязное. И напоминаем себе, что все кони, павшие в бою, воскреснут единорогами.

Келли неуверенно улыбнулась:

– Ты и в самом деле в это веришь?

– Тебе честно? Это единственное, во что я, вообще, верю.

– Новая разновидность теократа: жрец неверующий, - хихикнула Кел, уже смелее и подняла глаза. И чуть не опустила их снова - эта огненная метель в зеленых глазах изрядно смущала.

– Так и не обнимешь?
– тихо понтересовался он.

– Ну... мы, как бы, не дома, - растерялась она.

– Милая, мы солдаты на войне, которая никогда не закончится. Если соблюдать все условности - счастье пройдет мимо. А оно у нас не простое, а семейное...

Кел вытянула руки из подмышек Кота и тихонько переместила на спину. Он довольно мурлыкнул, показывая, что все она делает правильно. Она подвинула узкие ладошки еще дальше и запустила пальцы в волосы на затылке. Кел помнила о низкой чувствительности мужа, но не было никакого желания рвать и царапать, и она просто упоенно гладила нежно, тихонько, почти невесомо литые мышцы и пропускала сквозь пальцы мягкие волосы.

Келли почти забылась, настолько острым было удовольствие после разлуки. В себя она пришла от странного звука: то ли урчания, то ли мурчания. Кел чуть отстранилась и окинула взглядом Монтреза, который, закрыв глаза и запрокинув голову слегка покачивался с носков на пятки и, похоже, ловил какое-то нереальное, прежде недоступное ему удовольствие.

– С тобой все в порядке?
– осторожно спросила она. Уж больно необычным было лицо.

– Твои чувства - это нечто! Как Шарди с пузырьками... Значит, вот так это у нормальных людей бывает? Здорово...

Волосы! Тут же сообразила Кел. Прирощенные для операции, чтобы не нашли и не отобрали. Побочный эффект - хозяин волос чувствовал все то же, что она. И ему - нравилось?

Запустив пальцы под рубашку, Эшери вытянул знакомый медальон, открыл его. Яркая прядь волос цвета красной меди распрямилась меж пальцами маршала. Он отделил часть и шальным взглядом посмотрел на Кел.

– Заклинание помнишь?

– С ума сошел?

– Почему?

– Ну...

– "Ну" - это не аргумент. Разумные возражения есть? Нет? Тогда протест отклоняется. Действуй, Келли-ведьма.

В полнейшем шоке она привстала на носках, чтобы выбрать самое незаметное место на голове мужа, где-нибудь у затылка. Но он подставил висок.

– Это же... знак принадлежности, - окончательно обалдела Келли, - весь свет будет говорить, что ты под каблуком у жены.

– И, клянусь честью, это самый острый и тонкий каблучок в Империи. Пусть говорят, Кел. Иногда это важно, но сейчас - не тот случай. И пускай уже все эти великосветсткие куры раз и навсегда уяснят, что я - занят и мой брак прочнее, чем крепостные ворота Аверсума. Как я за... устал, в общем, от них отбиваться за эти неполные сутки, если б ты знала!

Иногда с мужчиной спорить не следует, это Кел объяснила еще высокочтимая маменька. А уж если мужчина решил совершить какую-нибудь эпичную глупость, то спорить с ним не стоит ни в коем случае. И Келли, послушно приложив к виску маршала прядь своих волос, прошептала короткое заклятье приживления и отождествления. Очень короткое и очень простое: "Было чужое - стало твое, родное..."

И настороженно прислушалась, уверяя себя, что готова ко всему.

Закрыться или как-то еще защититься от ведьминых заклятий нельзя, поэтому они и стоят раз в десять дороже, чем услуги мага. И сейчас она ждала, почти со страхом. За три года помолвки ей удалось себя убедить, что Золотой маршал ее, конечно, не любит - слишком много чести для ненаследной Шатерзи почти на двадцать лет младше и ничем себя не прославившей. Но брак, основанный на взаимной пользе и уважении - это тоже неплохо. И все же сердце екнуло, почти остановилось. А потом застучало быстро-быстро, как у испуганного зайца.

Ей показалось, что она - река. Маленькая, юркая горная речка, которая отважно проложила себе путь в скалах и вдруг, с одной из них рухнула водопадиком прямо в океан:

Во-первых - гордость. Гордость за нее и то, что она сделала. После нахлобучки, которую они получили, ощущать ее было так странно - неужели он доволен? Дальше... А дальше огромное и нетерпеливое желание запереть двери, поставить купол, отсекающий все звуки и немедленно, прямо здесь подтвердить свое исключительное право на нее - тем более, ковер тут мягкий и теплый.

Третье - сильный, как океанская волна, страх за нее. Он похож на мифического зверя Лефарата, которого не существует. Он горит желанием утащить ее в Монтрез, запереть в спальне и не выпускать, пока не родит пятого ребенка... Этот зверь стоит на задних лапах, рвется, капает разъедающей слюной - но ничего не может сделать. Потому, что он - на цепи. А цепь - спокойное и какое-то очень взрослое понимание, что с ведьмой так нельзя. Даже со слабой и латентной, такой как Алета. Кровь не даст. И со временем обязательно разрушит то, что было основано на насилии. С ведьминой кровью так же, как и с ведьмиными заклятиями - бороться можно... только бестолку.

И поэтому он может лишь одно - подарить ей себя, свое странное, слишком взрослое чувство, которое росло три года и вот - выросло. И просто надеяться, что из этого что-то выйдет.

И что ей с этим делать прикажете?!

– Эшери, - позвала она.

– Да, моя драгоценная...

– Ну... купол ставить ведьмы не умеют, это по твоей части.

Регент прошел, лавируя между вельможами, привычно отмечая взглядом группы, группочки и серьезные, потенциально опасные коалиции, ни на ком его не останавливая, но примечая все.

В частности, то, что трон императрицы был до сих пор пуст.

– Алета задерживается?
– вполголоса спросил он у Маркиза.

– На императрицу было совершено нападение в коридоре. Пятеро.

– Кто-нибудь из этих самоубийц жив?

– Да, братец. Я оставила тебе двоих, - Алета слегка запыхалась, то ли торопилась, то ли корсет ей затянули слишком туго. Она грациозно присела на свое место на возвышении, ослепительно улыбнулась какому-то провинциальному аристократу так, что того слегка шатнуло.
– Пришлось работать плетью, это были профессионалы, - почти не открывая рта, быстро прошептала она.

– Ничего, прикроем. Волк, займись.

Корт опустил веки, в знак того, что понял, и стремительно ввинтился в толпу.

От взгляда императрицы новая деталь прически регента не укрылась. Она в удивленно проследила ее взглядом и томно вздохнула:

– Небо, как же я завидую Келли.

Не смотря на явную двусмысленность, Кот умудрился понять ее правильно.

– Это был интересный эксперимент, - улыбнулся он.
– Повторять его, наверное, не стоит. Моя голова - не шале на морском берегу, там редко бывает уютно и мило... Но польза была.