Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ловушка для «Осьминога»
Шрифт:

Рутти Лаймесон пристально рассматривал его.

«Где я мог видеть этого человека? – размышлял он и вдруг узнал в нем русского специалиста по морскому бизнесу, который интересовался деятельностью фирмы „Эвалд Юхансон и компания“. – Он такой же специалист, как из меня японская гейша, – подумал Рутти Лаймесон, разгадав, что этому человеку поручено проводить его до границы.

– Так проходит слава мира, – сказал по-латыни Ричард Янг, кивнув на остатки дота.

– Что вы можете знать об этом, молодой человек? – сердито – настроение у него разом испортилось – ответил

Рутти Лаймесон.

– Но и вы, судя по возрасту, не могли участвовать в этой заварушке? – усмехнулся дипломат. – Не так ли?

«Зато в ней участвовал мой отец», – хотел осадить молодого пижона бывший руководитель «Осьминога», но промолчал и направился к машине.

– Природа есть отрицание абсолютной идеи, – сказал Ричард Янг, усаживаясь за руль, – но это отрицание носит диалектический характер… Видите, как природа вбирает в себя то, что подвергается отрицанию, я имею в виду эти остатки. Не понимаю, почему русские до сих пор не уберут их… – Он медленно тронул «кадиллак» с места. – А если продолжить эту мысль, то, опираясь на Гегеля, можно утверждать, что природа и влечет нас к себе, потому что дух чувствует собственное присутствие в ней… И вместе с тем она отталкивает нас как нечто чуждое, в котором наш дух не находит себя. Не так ли, мистер Дрэйк?

– Пожалуй, вы правы, – отозвался Рутти Лаймесон.

«И в самом деле, – подумал он, – разве сохранился дух моего отца в этих камнях?»

Тут он со страхом подумал, что и в себе самом он вдруг не ощущает отцовского духа, который помогал ему бороться с ненавистными рюсся. Целую жизнь отдал Рутти Лаймесон этой борьбе, скольким людям принес он смерть. И ради чего? Не из-за этих же кусков бетона, которые лишь повод поупражняться в цитировании Гегеля таким вот гарвардским молокососам…

Он почувствовал, как заныло под левой лопаткой и прижался этим местом спины к мягкому сиденью «кадиллака». Потом ощутил, как свело судорогой кисть левой руки, и принялся сжимать ее в кулак. Подумал, что надо бы принять какую-нибудь таблетку, но сердце никогда не беспокоило его прежде, и он не имел при себе никаких лекарств. Конечно, в машине была аптечка, но гордость не позволила обратиться к Ричарду Янгу.

Когда подъехали к Кронборгу, боль отпустила. Молодой дипломат предложил перекусить в ресторане «Старая башня», но Рутти Лаймесон отказался.

– Пообедаем на той стороне. Предпочитаю финскую кухню…

До КПП Клюквенное было уже недалеко. Дважды оглядывался Рутти Лаймесон и видел, как белый «мер­седес», будто привязанный, двигается за ними.

На контрольно-пропускном пункте пассажир и водитель вышли из машины и передали контролеру пограничного наряда документы.

Белый «мерседес» подкатил следом. Из него вышел мужчина, которого Рутти Лаймесон видел в Ухгуилласуне и совсем недавно у остатков линии Маннергейма. Человек этот не собирался предъявлять документы. Он просто стоял и молча смотрел на Рутти Лаймесона. Затем к нему подошел подполковник в зеленой фуражке, и этот из белого «мерседеса» сердечно пожал пограничнику руку.

«Что это значит?» – подумал Рутти Лаймесон, и безотчетный страх

сжал ему сердце.

Офицер-пограничник, это был Артем Логинов, заговорил с пассажиром белого автомобиля, и Лаймесон вдруг узнал в нем русского подполковника, с которым встречался на финской границе по поводу похищения со столба советского герба.

– Старый знакомый, – сказал меж тем Логинов Колмакову. – Погоди-ка, я скажу ему пару ласковых слов на прощание…

– Не стоит, – проговорил Колмаков. – Для нас он сейчас дипломат с иммунитетом. Неприкосновенная персона.

– А я с ним вежливо… Про старую встречу напомню. Хотя он делает вид, будто встретил меня впервые.

Артем Логинов надвинул на лоб зеленую фуражку и медленно направился к Рутти Лаймесону

«Рюсся! – вдруг с ужасом подумал резидент. – Тот самый рюсся с ракетницей… Это он!»

Контролер пограничного наряда окликнул его, чтоб передать проверенные документы, но Рутти Лаймесон не слышал его. Безотчетный страх сковал, пронизал его существо.

«Он идет за мной… – билось в его мозгу. – Идет за мной, идет за мной… Сейчас меня арестуют!»

Непостижимым образом Рутти Лаймесон вдруг забыл, что никакие «зеленые фуражки» ему не страшны, он вне их досягаемости, и этот офицер может разве что пожелать ему доброго пути. Он видел только ту ночь на заставе и русского солдата с ракетницей, которая выплюнет сейчас жаркое пламя и оно отправит его на тот свет… Повинуясь животному страху, он повернулся и побежал к небольшому мосту, который делила надвое государственная граница.

Удивленный Логинов остановился.

– Куда вы, мистер Дрэйк? – растерянно крикнул Ричард Янг.

– Стойте! – подал голос контролер. – Ваши документы…

Рутти Лаймесон, подгоняемый необъяснимым ужасом, изо всех сил бежал в сторону Финляндии.

Подполковник Логинов кивнул старшему наряда, и прапорщик Бычков быстрым шагом направился следом.

А Рутти Лаймесон все увеличивал скорость. Вот он добежал до моста… Еще немного – и он пересечет белую полосу, за которой Финляндия, за которой свобода. Никаких других мыслей не было у него. Только одна – позади опасность, впереди – свобода.

Финские пограничники, привлеченные шумом на советской стороне, неторопливо направились к мосту, навстречу бегущему к ним человеку, поправляя на всякий случай оружие.

Часовой у шлагбаума приподнял ствол Калашникова и хотел дать предупредительную очередь в воздух, но Логинов остановил его.

Рутти Лаймесон споткнулся на середине мостика. Падал он медленно, по ставшей его второй натурой привычке группироваться в падении. На асфальте сделал судорожное движение, будто пытался ползти, и замер на белой полосе перетащив половину тела на финскую уже землю.

Когда подбежавшие пограничники перевернули его на спину, Рутти Лаймесон был мертв.

– Зачем его бежал? – спросил финский вахмистр на ломаном русском языке.

Прапорщик Бычков пожал плечами.

Голицыно – Москва

1986—1987

Поделиться с друзьями: