Лоза Шерена

Рэми сел на кровати и быстрым жестом стянул через голову тунику. Снял домашние, мягкие сапожки, раздвинул занавеси и лег на кровать, любуясь на усыпанные звездами небо, сам не заметив, как погрузился в глубокий, обжигающий сон.

Холодно. Покрывается мурашками обнаженная кожа и шершавая ладонь проводит по груди, размазывая едкую, неприятную мазь.

– Красивое тело, - шепчет Урий, втирая кашку в живот Рэми.
– Жалко. И силы твоей жалко, только вот у меня нет выбора... совсем нет.

И Рэми чувствует, как что-то ласкает его ступни, мягко связывает их вместе, а потом делает виток вокруг голеней, овивает бедра, живот, грудь, шею, щекочет щеку и появляется перед глазами. Росток. Маленький, нежный, и такой безобидный, что касается губ приветливая улыбка.

– А теперь не шевелись, мой мальчик, - сказал Урий.
– Не сопротивляйся. Тогда болеть будет меньше.

Нежный росток быстро крепчает, становясь коричневым, и ласкавшие тело побеги вдруг врезаются в кожу, оставляя кровавые следы. И хочется кричать, но губы не слушаются, не размыкаются, и горло будто чужое, пересохла, отказываясь исторгнуть даже самый слабый стон.

Лишь льются из глаз слезы, горькие, беспомощные, и хочется поймать взгляд Урия, да не удается. Не смотрит он на Рэми, лишь поправляет лозу, давая шипам крепче ворваться в тело, разорвать мышцы, добираясь до самых костей. И единственное, что может Рэми - это выгнуться от боли, едва слышно застонав сквозь зубы.

– Тише, мой мальчик, - сочувственно шепчет Урий, гладя волосы Рэми.
– Прости меня... но ему нужна сила.

Урий вдруг исчезает с поля зрения Рэми, а где-то рядом слышится звук удара, следом - крик колдуна и треск костей.

– Не тронешь ты моего сына, проклятое создание!
– бьет словами, как кнутом кто-то, и Рэми чувствует, как выходят из тела шипы, как уползает куда-то лоза, как он вновь может двигаться, может свернуться комочком на холодном полу.

– Я не знал, о богиня, я не знал, - извиняющее шепчет Урий...
– не знал я...

Рэми рывком сел на кровати, потирая виски. Несколько дней один и тот же сон, один и тот же кошмар. Мокрые от пота простыни, пробивающая тело дрожь и шумное дыхание...

Тихий стук в дверь:

– Ты стонал во сне, - сказала Варина, стараясь не смотреть на обнаженного до пояса гостя.

Рэми горько усмехнулся, встал с кровати, прошлепал босиком к столику и налил из кувшина воды, залпом осушив чашу.

– Прости, - прошептал он.
– Рис не проснулся?

– Рису надо нечто большее, чем стон, чтобы проснуться, - ответила Варина.
– Беспокоюсь за тебя. Бледный ты какой-то, тени под глазами, не ешь совсем... Худой стал, смотреть страшно. Что тебя мучает, а, Рэми? Что тревожит... если тот колдун, то я поговорю с братом. И Урий тебя больше пальцем не тронет. Слышишь? Не молчи, мальчик! Ну же!

Рэми одел тунику, затянув ее на талии тонким поясом.

– Урий?
– удивился он, вспомнив паршивый сон, как раз за разом шершавые руки колдуна намазывают на тело вонючую мазь, как раз за разом шепчут губы коротышки знакомые слова, и как в глазах Урия то и дело проблескивает страх.

– Не переживай, Варина, - сказал Рэми, целуя женщину в лоб.
– Справлюсь...

– Все вы мужчины такие, - чуть было не заплакала женщина, гладя Рэми по щеке.
– Себя не бережете. Вот приедет твоя мать, всыплет тебе... и будет права.

– Варина!
– погрозил ей пальцем Рэми, садясь на кровать и быстро натягивая сапоги.
– Я не Рис. Из возраста "всыплет" давно вырос. Ты сама себя, родная, накручиваешь. Все со мной в порядке. Новая работа, новые места, новые люди, но не более. Привыкну.

– Как знаешь. Только помни, что ты для меня всегда будешь как младший брат, помни, что я всегда рядом.
– Рэми кивнул.
– Да не за тем я пришла. Иди, мальчик, Гаарс вернулся.

Рэми вновь кивнул, еще раз поцеловал женщину в лоб и прошептал:

– Все в порядке. Ты ведь молишься за меня домашним богам?
– теперь настала очередь женщины кивнуть.
– Значит, все будет в порядке. Боги ведь не слепые, они все видят. Они лучше нас знают.

Быть бы самому в этом уверенным...

Варина покраснела, и вдруг быстрым жестом словила руку Рэми, надевая на его запястье тоненький кожаный браслет.

– Береги себя, мальчик! Чует мое сердце, беда тебе грозит.

Рэми смутился, осторожно отстранился и вышел из спальни. Тоска... проклятая тоска сегодня была особенно сильной.

Натопленная общая зала была освещена лишь неярким светильником на столе. Гаарс махнул приветственно Рэми и продолжил есть наваристый суп из баранины.

– Поздно ты, - сказал Рэми, усаживаясь на скамье напротив главы рода и неохотно принимаясь за суп, что поставила перед ним Варина.

– Тебя искали на празднике, - как бы между прочим сказал Гаарс, когда его сестра скрылась на кухне.

Рэми кивнул, продолжая есть и не подавая виду, что встревожен. Виссавиец, оказывается, упрям, погони ему не хватило. И даже кассийцев не побрезговал попросить...

– Но не нашли, - быстро добавил Гаарс.

Естественно, не нашли. Если бы нашли, не сидел бы Рэми перед Гаарсом. Не ел бы суп, который казался безвкусным. И уж тем более - не боялся смотреть Гаарсу в глаза.

– Почему молчишь?

– Я должен что-то говорить?
– удивился Рэми.

– Поблагодарить, хотя бы.

– Благодарю.

Рэми отодвинул от себя полупустую тарелку. Разные они с Гаарсом, очень разные. Может, даже слишком. И не нравится Рэми ни этот разговор, ни приготовленный для Гаарса маленький мешочек за пазухой.

– Я порасспросил слегка о виссавийце.
– Гаарс подхватил ножом кусок мяса, положив его на тарелку.
– Поговаривают, что он хочет жениться на кассийке. Это только случайность, друг мой, что кассийка последнее лето провела в том же замке, где ты работал лесником?