Лоза Шерена

Арман резко оборачивается и успевает заметить, как стройные, в одних набедренных повязках рабыни поднимают углы тяжелого ковра, открывая проход в соседний зал.

– Прошу в покои для особых гостей, - прислуживается хозяин.

Тут, за ковром, тихо и спокойно. Царит полумрак. Витает в воздухе запах благовоний, укрывает пол толстый ларийский ковер, ярко-красный, как листья виноградника. Пылает щедро накормленный огонь в огромном, во всю стену, камине, а на ковре, вокруг низкого столика разбросаны темные бархатные подушки.

Идеальное место, чтобы забыться. Идеальное место, чтобы спрятаться. Идеальное, да не совсем. Потому что на горе подушек полулежит раздетый до пояса мужчина со светлыми волосами.

Если боец, то только на словах, сразу же определяет Арман. Такие не дерутся, такие управляют драками. Но не это худшее: на запястьях незнакомца поблескивают желтые знаки рожанина.

Но в Дом Веселья - это не улица. Здесь все равны. И здесь может сказать рожанин архану:

– Простите, но здесь был первым. За ночь заплатил и уходить не собираюсь.

– Значит, не повезло тебе, - равнодушно пожал плечами Арман, пинками скидывая подушки в кучу.
– Подвинешься.

Лежать на подушках оказалось неожиданно тепло. Запах благовоний расслаблял, и Арману до боли не хотелось ни с кем разговаривать. Хотелось только пить.

Но собеседник сегодня попался непонимающий, настырный. А Арман не привык уходить от ответа.

– Не боитесь пить с рожанином?
– продолжал дерзить незнакомец, наклоняясь над столом, чтобы взять цыпленка под вишневым соусом.

Странный выбор для рожанина, слишком дорогой, слишком неестественный. И Арман привычно протянул руку, чтобы проверить татуировку. Да незнакомец не дался, посмотрел холодно и сказал:

– Нет, мой архан. Дом Веселья имен не терпит.

– Нет, не боюсь, - ответил Арман на полузабытый вопрос и развалился вольготно на подушках.
– И если соблюдать традиции, то до конца. Выпьем, безымянный друг. Этой ночью мы равны! На "ты". Или ты забыл?

– Я-то нет!
– протянул рожанин, наливая в серебряную чашу темно-красного вина и подавая через стол Арману.
– Но арханы народ странный. Для вас закон и обычаи - лишь удобное оружие. Когда захотел - достал, когда не захотел - спрятал. Но не хмурься, друг, коль и в самом деле не брезгуешь, так приглашаю...

– Завтра на улицах...

– ...мы можем стать врагами. Не дурак, понимаю. Выпьем?

Дернулся ковер, вплыли смуглые девушки, забили в бубны и запели. Тихо, надрывно, будто изливая на красный ковер тягучую тоску.

Словно тени двигались они вокруг гостей, манили полураздетыми телами, улыбались призывно и ждали только знака, чтобы передохнуть, опуститься на подушки.

Но Арман не был заинтересован. Не волновали его танцовщицы. Вино волновало. Сладкое вино, обильно приправленное пряностями и сопутствующее ему забвение. Пленительная пустота в груди...

И раз за разом требовательно подавал он опустевшую чашу миловидной, полураздетой служанке, что сидела рядом. И раз за разом слышалось тихое журчание, когда лилось вино в чашу, мелькали в свете камина медные браслеты прислужницы, поблескивали призывно глаза танцовщиц, и все больше хотелось спать...

– Быстро пьянеешь, друг, - донесся издалека голос рожанина, и Арман моргнул, с трудом выныривая из пьяной дури.

– Тебе что за дело, аль мешаю?
– усмехнулся Арман, глядя как рожанин притягивает на колени тяжело дышавшую танцовщицу, как впивается поцелуем в лебединую шею девки, и как усмехается Арману, а усмешка та расплывается перед глазами и вновь хочется спать... очень хочется.

Сам рожанин не пьет. Кормит танцовщицу виноградом, смеется утробно, в шею целует, в губы, гладит золотистые волосы, и рука его скользит по груди, переходя на бедра.

– Странно это, - ответил рожанин.
– За что платишь, архан? Я думал, в Дом Веселья не для выпивки ходят...

– Деньги мои считаешь?

Арман теребил амулет на груди и пьяно наблюдал, как рука рожанина, скользнула к подолу туники, зацепила тонкую, розоватую в свете огня ткань, и медленно пошла вверх, оголяя упругие белые бедра.

Девке, наверное, понравилось. Она уселась верхом на мужчине, поймала вторую его ладонь, положила на другое бедро. И улыбнулась призывно, выгибаясь дугой, показывая обтянутые тонкой тканью упругие груди.

– Да не считаю я, - протянул рожанин, одобрительно окинув девку взглядом.
– Хороша, красавица. Да вот только...

Мужчина внезапно скинул девку с колен, да так, что та разбила колено о край стола. Задребезжали стоявшие на столе чаши, танцовщица чуть простонала от боли, но тотчас поднялась и присоединяясь к танцующим подругам:

– ... только не люблю я в таких делах свидетелей, - продолжил рожанин.
– Приходишь в Дом Веселья один, ничего не ешь, зачем? Чтобы выпить?

– Да и сам ты один, - пьяно усмехнулся архан.

Музыка уже не манила, раздражала, девки казались темными тенями, и хотелось закричать, потребовать, чтоб убрались, оставили одного, но было лень...

– Скучно, - протянул Арман, подавая слуге чашу.
– Одному пить скучно...

– А с друзьями?

– А с друзьями нельзя. Они, сволочи, вопросы задают. Сегодня я не люблю вопросов. Сегодня я люблю глупые разговоры ни о чем. Понимаешь?

– Понимаю. Что же, не буду задавать... умных вопросов. Да вот только не переношу я угрюмых рож, так что не обессудь!
– рожанин хлопнул в ладоши, и тотчас из соседней комнаты тенью выскользнул темнокожий слуга, встал на колени и поцеловал ковер у сапог клиента.

– Не видишь, не нравятся архану девки. Ты ему что-нибудь получше подыщи, посвежее, да смотри у меня, чтоб здорова была!

Слуга молча поклонился, живо вскочил на ноги и скрылся за той же дверью в глубине залы.