Лоза Шерена

– Грустно, архан, но при чем здесь я?

– Да ни причем, - усмехнулся Арман.
– Вчера я встретил Астрид при дворе, и это - твоя мать. Я - глава твоего рода и твой брат. И ты выслушаешь меня, хочешь ты этого или нет!

– Не верю, - прошептал Рэми, вставая из-за стола.
– Не верю тебе, архан! Я - обычный лесник, горожанин, свободный человек. Я - сирота, старший мужчина, глава рода с десяти лет! Я - кровный родственник Гаарса и добровольно отдал ему в руки свою судьбу. Но я не имею никакого отношения ни к тебе, ни твоей семье! А даже, если и имею? Отпусти меня! К чему делить наследство?

– О каком наследстве ты говоришь?
– воскликнул Арман.
– О том, что оставил наш отец здесь, в Ларии, или бросила твоя мать в Виссавии? Хочешь свою долю? Бери! Прямо сейчас! Наш род богат... ни мне, ни тебе состояния отца за три жизни не истратить!

– Зачем я тебе?
– взмолился Рэми.
– Не могу быть твоим братом. Смотри...

Рэми обнажил свои запястья, показывая желтые знаки рода.

Арман промолчал. Вытер жирные пальцы о салфетку, чуть шевельнул губами, глаза его полыхнули синим, и попятившийся Рэми с ужасом понял: откликаются знаки рода на слова Армана, жгут запястья, и медленно, очень медленно расползается по телу боль...

"Сядь!" - короткий приказ в голове. Боль усилилась, а Рэми понял - не подчинится он, так собственное тело заставит подчиниться, потому как главе рода не отказывают... Не этому ли Рэми учил Бранше?

Медленно опустился Рэми на стул, напротив невозмутимого Армана.

– Не могу... Не верю... они золотистые...

Приказ отпустил.

– Золотистые кто?
– не сразу понял Арман.

– Знаки рода... они золотистые, как у рожанина, не как у архана... не верю...

Арман потянулся через стол и положил свои ладони на руки Рэми, скрывая знаки рода:

– Не думал я, что твоя мать аж настолько сильна, - шептал он, когда Рэми прикусывал губу, чтобы не вскрикнуть от резкой, пронзившей запястья боли.
– Я не знаю, почему она тебя спрятала... но сейчас... сейчас знаки на твоих запястьях станут прежними... уже стали... ты поймешь, что я говорю правду. И примешь это, не так ли?

Глаза архана утратили синий блеск, а когда Арман вернулся к своим колбаскам, Рэми ошеломленно смотрел на непривычно синие, изменившие татуировки рода.

– Другой бы обрадовался, - холодно бросил Арман, намазывая хлеб маслом.

– Я не другой!
– ошеломленно прошептал Рэми.
– Не позволю...

– Ты все мне позволишь, - отрезал Арман.
– Братишка... У тебя остались сомнения? А вот у меня нет. Как только я увидел твои глаза, я тебя узнал... А узнаешь ли ты это?

Арман сорвал с груди шнурок и кинул его Рэми. Тот машинально поймал небольшой амулетик, посмотрел на до боли знакомый кусок дерева и вдруг смирился...

– Не бойся, Тисмен его очистил, - где-то вдалеке прозвучал голос Армана.
– А когда-то давно ты мне его дал... За два дня перед твоей "смертью..."

Рэми вскочил, и, крикнув:

– Я вам не верю!
– в сердцах швырнул амулет на пол и выбежал из кабинета...

Арман вытер о салфетку руки, бросил ткань на тарелку, встал из-за стола и поднял амулет, грея ветвь дерева в пальцах. Глянул на стоявший на столе шар вызова, и разнесся по кабинету тонкий звон.

Нар явился практически мгновенно. И, как всегда, не удержался от замечания:

– Рэми не рад?

– Не понимаю, - пожал плечами Арман, перебирая между пальцами амулет.
– Ему нравится быть рожанином? Или я что-то делаю не так?

Нар пожал плечами, поправляя складки туники на плечах Армана. И архан вздрогнул: в выразительных, как и у каждого мага, глазах "тени архана" явственно читалось осуждение. Но вслух Нар ничего не сказал. И на том спасибо.

– Ваша сестра прибыла в замок, - сказал Нар, застегивая на талии Армана широкий кожаный пояс, подавая ему кнут.

– Ей приготовили покои?
– спросил дозорный, когда хариб накинул на его плечи плащ.

– Да, архан.

– Неплохо. Пока Рэми не освоился, будет лучше, если он не увидит Лилианы. А Астрид?

– В своей комнате. Зеленый телохранитель ждет распоряжений относительно вашего... брата. Не думаю, что сейчас лучшее время оставлять Эррэмиэля одного...

– Тисмену и другим телохранителям скажи, чтобы к Рэми не приближались. Пусть мальчик отдохнет. А на счет того, что один... он мужчина. Архан. Что с ним в замке станет? Я уезжаю всего на несколько дней...
– ответил Арман, натягивая перчатки.
– Не понимаешь?

– Не понимаю.

– И я не понимаю, - ответил Арман.
– Не понимаю, зачем тебе объясняю, Нар, и почему сегодня ты такой разговорчивый, но все же объясню. Я не думал, что девчонка права, но надеялся...

– Я знаю.

– И обещал богам... если Рэми окажется жив, я проведу три дня в храме смерти.

– Мой архан!
– побледнел Нар.

– Но обещай мне, слышишь! Обещай!
– горячо прошептал Арман.
– Если с Рэми что-то случиться, ты прервешь медитацию. Знаю, что это опасно, но мой брат важнее. Не давай его опаивать. И так спит целыми днями, плохо соображает. Он должен очнуться до посвящения!

– Вы все же решили сделать из брата телохранителя?

– Так будет лучше для меня, его и Кассии, - холодно ответил Арман.
– Начинай приготавливать приданное для сестры и подыскивать хариба для Рэми. И... выпусти гадалку.

Арман направился к двери, но был остановлен тихим окриком:

– Мой архан!

– Да, Нар?

– Если ваши видения окажутся слишком болезненны... вы же знаете...

– Что могу черпать силу в тебе, Нар? Знаю. И воспользуюсь, спасибо.