Ложное пророчество

– И что мы будем с этим делать? – спросила Кьяра. Ей было холодно и неспокойно. И озабоченный вид Вардана делал только хуже. – Мы в беде? У вас такое лицо, как будто у нас большие проблемы.

– Боюсь, так и есть. Прошло несколько лет, и мы не знаем, что за это время успела сделать скверна. Могу предположить, что ее выбросило где-то неподалеку…

– Но разве Котел находится поблизости?

– Котел – это лишь самые большие ворота, через которые скверна могла провести свою армию. Но также открывались небольшие и непостоянные, стихийные проходы, через которые не могло пройти больше нескольких особей. Полагаю, поблизости защита истончилась сильнее всего, и что-то успело проникнуть в наш мир. Невеста и ее сопровождение стали его первыми жертвами, но не похоже, что после этого она еще нападала. У нее было несколько лет, чтобы полностью уничтожить все деревни поблизости и начать продвижение вглубь Нарема*.

___________________

Нарем – государство людей.

___________________

– Может, она так и поступила, а мы просто не знаем? – предположила Кьяра.

– Я бы знал. – уверенно сказал Вардан. – Мне бы сообщили, будь уверена.

– Тогда, если скверна не стала убивать людей и дальше, что это значит? Она обессилела и тихо умерла?

Вардан рассмеялся.

– А я и не подозревал, что ты такая забавная. Скверна и тихо умерла? Скорее, она затаилась и набиралась сил. Что очень и очень плохо. Если она сумела сдержать свою жажду разрушений, значит, эта тварь умна. Возможно, кто-то из высших чинов. – Он нахмурился. Вся веселость мгновенно испарилась. – Остается надеяться, что это был не кто-то из теневых генералов.

– Почему? – спросила Кьяра, не уверенная, что хочет знать ответ на этот вопрос.

– Генералы способны проникать в человеческие тела и использовать их. Из-за одной такой твари был вырезан целый город всего за ночь… – Вардан замолчал, заметив, как его слова подействовали на жрицу. – Прости. Не думай об этом. В любом случае, когда верховная жрица будет определена, защиту быстро укрепят, и угроза исчезнет. А одна тварь, даже будь она теневым генералом, не сможет уничтожить мир. Возвращаемся.

***

Тхагра жадно рвал клыками жесткую плоть поверженного противника, стараясь как можно скорее утолить голод. Тело, что он занял, было мелким, но сильным, а главное – крепким. Закаменевшие наросты и шипы позволяли ему не бояться большинства сущностей, населявших равнину. Хотя охотиться в этой туше было нелегко…

Опустив пластины на носу, чтобы защитить нежные ноздри от едкой жидкости, заполнявшей брюхо, он зарылся мордой глубже в мягкие, еще теплые потроха.

Почувствовал, как дрогнуло пространство. Замер. И медленно поднял узкую, лобастую морду, принюхиваясь.

Запах от растерзанной туши мешался с серными выбросами из ближайшей лужи, но ничто из этого не могло заглушить свежий, невероятно сладкий аромат жизни.

Забыв о голоде, Тхагра двинулся на запах и за первой же каменистой насыпью заметил подрагивающую, открытую рану в самом пространстве. Он знал, что это такое.

Ему не полагалось, но он знал… И рванул к прорехе в завесе, боясь, что она закроется или переместится раньше, чем он выберется из этого места.

Разрыв легко принял его поджарое тело, попытался перемолоть, но не смог справиться с крепкой шкурой и выплюнул по другую сторону. В лес.

Тхагра долго лежал на траве, привыкая к ласковому теплу местного светила, новым запахам и ощущению абсолютной свободы. Здесь, в этом месте, не было его естественных врагов, не было никакой угрозы.

Звуки беззаботной жизни нарушило поскрипывание и шум беседы. Тхагра не знал языка. Он по голосам сумел определить, что врагов четверо. Хотя запахи говорили, что их пятеро.

Тхагра поднялся, тенью скользнув за шумом, и в скором времени увидел старую телегу с впряженной в нее усталой кобылой.

Некоторое время он крался следом, пытаясь решить, стоит ли ему нападать или лучше проявить осторожность. Сомнения терзали его недолго. Добыча казалась слабой и вкусной.

И он напал. Две сущности попытались дать отпор, но не смогли пробить его шкуру. Их кровь была горячей и сладкой. Тхагра растерзал их быстро.

Еще одна сущность обмякла в повозке, будто умерла.

Оставшаяся, совсем маленькая, испугалась и попыталась убежать. Он настиг ее быстро, повалил на землю. Этой добычи он совсем не боялся, она выглядела жалкой и слабой. Тхагра наступил на нее, чувствуя, как поддаются под когтистой лапой ребра, медленно продавливаясь внутрь, как расходится нежная плоть, выпуская на свободу кровь. Он хотел поиграть и не ожидал, что добыча будет отгрызаться. Слишком сильно разило от нее страхом.

Тем неожиданнее оказалась острая боль. Брюхо было слабым местом Тхагра. На нем не было наростов и шипов, только мягкие иголочки, не способные защитить от острых когтей.

У добычи почему-то был коготь. Она рыдала, дрожала и кричала, вспарывая брюхо Тхагра, словно разделывали ее.

Завизжала, когда на нее вывалились его внутренности, разъедая ткань нарядного, праздничного платья и кожу.

Не замолкая, добыча скинула с себя Тхагра и бросилась бежать, истекая кровью, но не чувствуя боли. Он еще был жив, цеплялся за остывающее тело, когда другая добыча, лежавшая в повозке, шевельнулась. Завизжала.

Тхагра знал, что ему делать. Это тело в скором времени должно было остыть. И его шанс выжить сейчас визжал, готовый вот-вот вновь лишиться чувств.

Отделившись от бесполезной туши, Тхагра тенью скользнул по земле, забрался на повозку.

Добыча не могла перестать кричать. Оцепеневшая, обезумевшая от ужаса, она видела, как клубящийся, невыносимо отвратительный туман, стелясь по сверткам с приданным, ползет к ней, и не могла ничего сделать, только мысленно взывать к богине.

Туман опутал руки, прополз по ногам и груди, забиваясь в рот, нос и уши, шаря влажными, невесомыми щупальцами по глазным яблокам, добыча вновь лишилась чувств.

А когда пришла в себя, то уже не была младшей сестрой, провожавшей невесту в дом жениха. Она стала Тхагра… который был не в восторге от нового тела. Обрывки воспоминаний, что он успел впитать из затухающего сознания прошлой хозяйки тела, недвусмысленно дали ему понять, насколько ничтожным он теперь стал.

С трудом оттащив свое старое тело в кусты и прикрыв его ветками – к плоти, в которой охотился, надлежало проявить уважение и хотя бы спрятать ее от падальщиков, – Тхагра вернулся, чтобы подкрепиться. И не смог.

Слабая челюсть и мелкие зубы были не в состоянии справиться с сырым мясом.

Кобыла косила на него круглым, напуганным взглядом, прижимала уши и всем видом демонстрировала страх. Но Тхагра даже не думал к ней приближаться. В своем нынешнем состоянии он не мог ее съесть. Даже более мягкое мясо ему не подходило.

Воспоминания добычи всплывали на поверхность. Мешали.

Тхагра впервые завладел телом, в котором было настолько сильное сознание, и не знал, как с ним справиться.

Бросив повозку, он побрел вглубь леса в поисках убежища. Ему нужно было безопасное место, в котором он мог бы взять под контроль тело и, если повезет, из воспоминаний добычи узнать немного больше о месте, в которое попал.