Лучики солнца

В первую ночь меня измазали зубной пастой, хотя обычно это делают в последнюю ночь, а не в первую!

Всегда, когда сплю дома, у меня очень чуткий сон. И на этот раз он был таким же.

Я проснулась и почувствовала запах черешни и небольшое жжение на щеке, и удивленно спросила:

– Что это!?

Ко мне тут же примчалась Лерка (это та тезка, с которой я познакомилась возле ворот лагеря; теперь я так её всегда называю).

– Вот. Держи. Вытри пасту со щеки.
– её ответ был тихим, так как она боялась кого-нибудь разбудить. Ведь все в комнате спали.

Я терпеливо вытерла пасту и поблагодарила её за помощь.

Потом все шло по режиму дня. Он всегда был одинаков, и его практически не меняли. Каждый день было одно и то же. Так постепенно я поняла, что через несколько дней заканчивается смена.

И вот наступил последний, заключительный день в лагере. На следующее утро мы должны были уезжать с территории лагеря, и от одной только этой мысли мне становилось грустно, и боль, что я больше не увижу этих людей, становилась всё сильнее...

Было 8 часов вечера, и мы подводили итоги смены в музыкальной деревянной ротонде. Я старалась не плакать, но слезы вырывались наружу. Ничего не могла я с этим поделать!

В самом конце мы начали петь песню, которую за времяпрепровождения в лагере выучили наизусть. Я смотрела в пол, и слезы лились ручьем.

Когда мы закончили с песней, то начали расходиться по своим корпусам, так как вечером нас ждало еще одно небольшое мероприятие. Я быстро выбежала из ротонды и направилась в мой любимый корпус. Я шла и плакала, хотя это слишком мягко сказано: я шла и рыдала навзрыд.

Меня догнала девочка из моего отряда и поинтересовалась моим самочувствием, но я резко ей ответила:

– Все в полнейшем порядке! - и после этого она от меня отстала. У меня было просто взвинченное состояние, и я никак не могла нормально соображать. Поэтому и нагрубила.

Я все еще продолжала реветь и ковылять к корпусу. За это время, я вроде бы успокоилась. Когда оказалась внутри желанного здания, то направилась в нашу комнату.

Когда в ней оказалась, я вытерла свое лицо от слез, потом села на кровать и поняла, что в комнате я одна. Но через несколько долгих мгновений в комнату ворвалась Лена, тем самым нарушив тишину.

– Что случилось?
– она, вероятно, заметила мои красные от слез глаза.

– Я очень переживаю, что вас больше не увижу, - ответила я содрогающимся голосом и снова заревела.

– Ну, Лер, ну, перестань плакать. Мы потом встретимся. Мы же с тобой уже обменялись телефонами.
– проговорила она спокойно, пытаясь скрыть все свои эмоции и помочь мне.

Лена села рядом со мной на кровать и всё ждала, когда же я успокоюсь. Но не тут-то было!

В комнату вошла моя любимая тезка, веселая и позитивная, напевая жизнерадостную песню.

– Что с ней?
– в голосе Лерки были беспокойство и удивление. Понятное дело, что её веселье и позитив немного поутихли. Она точно не ожидала, что буду я реветь. Никто не ожидал, что я буду так переживать. Даже я не ожидала, что зареву.

– Да переживает, что больше никого из нас не увидит из отряда.
– ответила Лена с ухмылкой.

Лерка продолжала смотреть на меня своими серыми глазами. Через пять секунд, она подошла к моей кровати и села с правого бока. Я всё продолжала реветь...

– Соберись, тряпка. Тезка ты мне или нет.
– во время этой фразы, она положила свою руку мне плечо.

Я посмотрела на её лицо: видно было сразу, что и она взволнована моим поведением.

– Хорошо. Я успокоюсь.
– проговорила я спокойным голосом. Я даже удивилась этому!!!

Мы так сидели минуты две, и за это время, в полнейшей тишине, я успокоилась. Потом Лена и Лерка встали с кровати. Я последовала их примеру, прихватив свою косметичку, и я и Лерка начали краситься.

Потом мы всем дружным отрядом отправились на вечерний чай. Он был в 10:00 вечера. Но Лерки не было с нами, так как она решила сделать из одного мальчика эмо. И у неё это получилось, так как когда она присоединялась к нам в столовой, то похвасталась своим творением, показывая фотку в телефоне. Но было одно НО: у моей тезки не было под рукой определенных средств, чтобы снять макияж, и парень решил, что её кофта поможет "визажистке-практикантке" в этом. Поэтому на тезкиной красно-черной кофте остались черные следы от подводки и туши. Бедная кофта!!!

После вечернего чая мы окружили пылающий высокий костер, образовав круг. И снова пели песни. На мои глаза снова наворачивались слезы. После мероприятия, я заметила, как темноволосая девушка из моего отряда ревела.

– Что случилось?
– спросила я спокойно, но она мне ничего не ответила. Я была в шоке: впервые за всё проведенное время в лагере она мне не ответила на мой же вопрос, прикрываясь при этом рукой.

После костра, мы направились в корпус, и я до сих пор была под впечатлением от поступка темноволосой девушки. Я опять направилась в комнату и снова заплакала.

В комнату вошла та самая девушка. Она посмотрела на меня и проговорила:

– Извини, что не ответила на твой вопрос возле костра. Ты же ведь больше не обижаешься?

– Нет, я больше не обижаюсь.
– и она обняла меня по-дружески и спросила:

– Точно?

– Точно, точно. Точнее не бывает!
– и после этих слов, она отпустила меня и вышла из комнаты.

Я всё ещё продолжала реветь, и ко мне по очереди подходили и обнимали меня девчонки и парни из моего отряда. Вот чего я мало ожидала - так это того, что меня парни будут обнимать и успокаивать.

– Мы ещё с тобой увидимся. Только не плачь, пожалуйста.
– все говорили мне одно и тоже, словно сговорившись. Но я была уверена, что мои слезы не просто так проливаются. Они были очень кстати к такой ситуации.

На следующее утро Ниагарский водопад моих слез на время прекратился, но ненадолго. Перед отъездом, я снова пустила слезу. Лерка сидела рядом на своей сумке.

– Ну, Лера! Ну, опять ты за свое. А ну-ка перестань сейчас же плакать!
– проговорила она.

Но мой "водопад" все равно продолжался.

Когда мы ехали в город, я не ревела. Пока что! Выходя из автобуса, я встретила Лену.

– Лер, ты уж очень эмоциональный человек. - сказала она серьезно.

– Да, Лен, я знаю. Но я же ведь не виновата в том, что я такой человек.

Потом были слезы, прощания, обнимания...

"Как же, оказывается, всё так похоже на прощание в "Искорке". До ужаса. Брр..."

Кадры прошлого расставания со знакомыми из "Искорки" продолжали мелькать у меня перед глазами, но уже с менее яркими красками и потрясающей четкостью.