Лучшая роль
Шрифт:
— Малыш… — Крис прерывисто вздохнул и прошептал: — Мне очень жаль.
Она прикусила губу и закрыла глаза, слыша знакомый глухой стук, с которым разбивались о ткань тяжелые соленые капли. Он еще что-то говорил о том, что она должна держаться, что он скоро приедет и поможет, что они вместе со всем справятся…
Слезы стекали по лицу непрерывным потоком, как будто там внутри кто-то наконец разрешил выпустить наружу все что есть, что так долго копилось и не находило выхода. Крис пообещал приехать вечером и отключился, она медленно положила телефон и открыла глаза.
Стивен встревоженно смотрел
— Он что-нибудь выяснил?
Стефани молча качнула головой и дрожащими пальцами взяла из его руки крест.
— Ты как? — он сочувственно заглядывал в ее глаза, Стеф смотрела на него, пытаясь понять, что он хочет услышать.
"Что тобой движет, Эванс?
Это не любовь. Это не дружеское участие. Это… жалость. Я жалкая."
— Уходи.
— Уверена? Может, я лучше посижу с тобой?
— Уйди, пожалуйста, — еще тише повторила она. По лицу не останавливаясь текли слезы, она перебирала в пальцах звенья цепи и смотрела куда-то в пустоту.
— Прости, — он нервно потер лицо, — я должен был отдать сразу, я… повел себя не лучшим образом.
— Ничего, — медленно качнула головой она, — я должна была попросить.
— Нет, ты не должна была, — хмуро рыкнул он. — Нам надо меньше выделываться, обоим…
Он замолчал, опять повисла тишина, прерываемая только размеренным глухим стуком. Он поднялся, дошел до двери, остановился, обернулся. Постоял, глядя как она перебирает цепочку, вздохнул. Вернулся на кровать и сел, сложив руки на груди:
— Я никуда не уйду.
— Как хочешь.
Она сжала в кулаке крест и закрыла глаза.
ГЛАВА 2, 66й день съемок
На улице уже давно было светло. Пели птицы, кто-то ходил под окнами и по коридору мимо двери, школа понемногу наполнялась голосами и шумом. Стивен спал за столом, положив голову на сложенные руки, рядом валялись мятые листы, вырванные из той же тетрадки, в которой она рисовала.
Стефани продолжала сидеть на кровати, обхватив колени и глядя в пространство, внутри было настолько пусто, что казалось, она ловит окружающий мир, как радиоантенна случайные обрывки волн — белый шум в голове иногда прерывался незнакомыми голосами, какими-то расплывчатыми картинками, похожими на чужие воспоминания… Это продолжалось непрерывно, она вслушивалась в этот странный мир изо всех сил, подсознательно чувствуя, что попытки вернуться в реальность причинят боль.
Очередные шаги в коридоре остановились у двери, в замке скрежетнул ключ и в комнату ворвалась Мари, разбудив Стивена. Он выровнялся и потер лицо, хрипло пробормотал:
— Привет. Сколько времени?
Мари бросила на него короткий взгляд и не ответила, сразу же метнувшись к кровати Стеф:
— Привет, ты как тут? — посмотрела в ее пустые глаза и встревоженно тронула за плечо, — эй, прием…
— Не трать силы, я уже пытался, — махнул рукой Стив, поднимаясь и опираясь о стол. — Она с середины ночи такая.
Растерянные глаза Мари яростно сузились, превратившись в тонкие синие лезвия, она медленно обернулась:
— А ты что тут делал с середины ночи?
— Сидел, —
парень пожал плечами, старательно не глядя ей в глаза. — Я пришел, а она… уже такая. Ей Льюис позвонил, что-то сказал и она больше не говорила ничего, только просила меня уйти. Пару раз.— В середине ночи? — дрожащим от злости голосом прорычала Мари. — Ты пришел в середине ночи? Ты, мать твою, вообще слушал меня?
— Мари…
— Эванс, ты гребаный… да я слов таких не знаю, — она сжала кулаки, трясясь от ярости. — Ты знал, ты все знал и все равно ходил выделывался, а потом приперся в середине ночи, увидел, — она задыхалась от эмоций, дернула головой в сторону неподвижной Стеф, — вот это. Увидел и ничего не сделал, сидел спал тут.
— А что я должен был сделать? — вызверился он, маскируя злостью смущение, — я отдал ей крест. Она ничего не говорила, ничего не просила, что я должен был, по-твоему, сделать?
Она хлопнула себя по лбу, запрокидывая голову и тяжело дыша, качнула головой, тихо выдохнула:
— Уходи.
— Слушай, — начал он, но Мари подошла к двери и резко ее распахнула, подталкивая Стивена в коридор:
— Иди отсюда, ты гребаный… уходи.
— Мари…
— Я видеть тебя не хочу. Брысь отсюда, сейчас же.
Он пытался сказать что-то еще, но она выпихала его из комнаты, закрыла дверь у него перед носом и провернула замок, с облегчением выдохнула и сгорбилась, как будто это отняло у нее все силы. Подошла к кровати Стеф, присела, заглядывая в ее лицо, подергала за штанину, с надеждой пролепетав:
— Стеф, слушай, приди в себя по-хорошему, а? Я так не хочу тебя бить, поливать водой или делать что-то еще такое же не прикольное…
Стефани попыталась сфокусировать взгляд на ее лице, попыталась что-то сделать, как-то пошевелиться… не получилось. Было такое ощущение, как будто тела у нее нет вообще, она не чувствовала его и не могла двинуть ни единой мышцей. Рыжая еще что-то говорила, трясла ее, потом хорошо размахнулась и звонко ударила по щеке. Это немного встряхнуло, но не более. Потом Мари кому-то звонила, кто-то приходил, было шумно…
А потом она чуть не задохнулась от ощущения, что во рту что-то горит.
Напротив сидела Мари, держа ее за подбородок и тыкая в губы бутылку с зеленоватой жидкостью, шепотом повторяя: "Пей, пей, давай, еще". Огонь прокатился внутри лавиной, Стеф отвернулась и схватилась за обожженное горло, с трудом пытаясь сделать вдох. Глаза слезились, все тело мелко тряслось, а сознание потихоньку возвращалось к жизни.
— Вот, уже лучше, — рыжая с облегчением улыбнулась. — Еще будешь?
— Нет, — прохрипела Стефани. — Что это за гадость?
— Не знаю, я просила принести что-нибудь покрепче, — она закрыла бутылку и посмотрела на этикетку, — абсент. Никогда не пила такое.
Стефани закашлялась и покачала головой:
— Мари, блин… его не пьют в чистом виде, — схватилась за живот, чувствуя себя так, как будто глотнула кислоты и она прямо сейчас разъедает желудок. — Черт… мне надо что-нибудь съесть, срочно.
— Так пойдем, — Мари подхватилась, помогая ей встать, — заодно расскажешь, что у вас тут без меня произошло. — Она поддержала покачнувшуюся Стефани и вздохнула: — Только давай сначала пойдем тебя умоем, ты плохо выглядишь.