Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Тарквин Белофф невозможно красив. Его увеличенные на компьютере грудные мышцы видны в расстегнутом вороте рубашки, и при взгляде на них кажется, что он способен разнести высотку ударом руки.

– Я согласен с Амбер, – говорит Белофф. – Это очень плохая строчка.

Его речь – тщательно составленная смесь русского и бостонского акцентов с интонациями ведущих Би-би-си.

– Тарквин, – отвечает Рэйчел, – я ценю твое мнение, но вообще-то я разговариваю с Амбер, поэтому сделай перерыв.

Где-то в компьютерном чреве Тарквина пользовательский интерфейс машины состояний начинает бесконечный цикл на текущем узловом событии, и актер затыкается. При этом в кластере его сущности продолжают выполняться тысячи других задач, направленных на изучение и анализ книг, картин, музыки и интернет-порно для поиска более глубокой имитации человечности.

Очень терпеливо Рэйчел произносит:

– Хорошо, Амбер. Так что за проблема с этой строчкой?

– Я не могу сказать: «Не надо. Ты можешь меня трахать, но не целовать. Я не готова к поцелуям… пока». – Амбер задействует свою новую фишку – загадочную улыбку. – Это противоречит профилю моего персонажа. Поцелуи – ранняя стадия, а траханье идет позже.

Рэйчел откидывается в режиссерском кресле и на мгновение задумывается.

– Дело в том, Амбер, – говорит она, – что это верно для твоих унаследованных характеристик. Видимо, Джулия любит немного пофлиртовать, прежде чем ей захочется открыться. Я тоже. Но у нас тут актерская игра, не забывай, и тебе нужно подогнать параметры и значимость данных, чтобы допустить, что так чувствует твой персонаж – Алиса. И это слегка отличает ее и от Джулии, и от меня. Возможно, нежность поцелуя для нее ценнее, чем прикосновения и физическая чувственность. Возможно, она хочет, чтобы нежность была целью, а не средством. Просто поразмышляй над этим.

Амбер задумывается на семь микросекунд и отвечает:

– Хорошо, я сделала такое наслоение и думаю, у меня получится, но я не уверена насчет интонации. Она агрессивная, или соблазнительная, или обиженная, или смущенная, или спокойная, или язвительная?..

– Мне не нужен весь список, – прерывает ее Рэйчел. – Просто обнови Алису, и мы попробуем. Тарквин, возвращайся.

Машина состояний Тарквина получает уведомление и выходит из цикла. Застывшие черты лица начинают двигаться. У актера появляется дыхание. Он моргает. Его губы чисты и влажны.

– С самого начала, – говорит Рэйчел.

Тарквин берет Амбер на руки и тянется к ней губами. Она отворачивается и произносит:

– Не надо. Ты можешь меня трахать, но не целовать. Я не готова к поцелуям… пока.

Рэйчел довольна:

– Неплохо, дорогие. Совсем неплохо. Достаточно эффектно и трогательно. Только одно, Амбер…

– Да?

– Перестань улыбаться.

Улыбка Амбер кривится и превращается в оскал. Из носа течет. Глаза зажмуриваются от боли. Амбер падает на пол. Она не двигается.

Секунду спустя Тарквин входит в ступор, и его изображение исчезает в помехах.

МОНТАЖ. ИНТЕРЬЕР. СТУДИЯ «ПАЙНВУД» – ВЕЧЕР

Начинает завывать сирена. Снаружи диспетчерской мигают красные аварийные лампы.

Рэйчел, Джек и другие режиссеры спускаются по длинному мрачному коридору от своих капсул к диспетчерской. Джек идет впереди, набирает код на охранной панели и первым проходит через тяжелую дверь.

– Что, черт возьми, тут творится? – кричит он.

Старший менеджер группы технического сопровождения Сунил Гупта опирается на плечи двух консольных операторов. Сенсорные панели перед ними похожи на рождественские елки, мигающие красными значками.

НАТУРА. УКРАИНА – КИЕВ – ВЕЧЕР

Очень теплая летняя ночь в Киеве. Множество людей сидит на террасах кафе и баров. Луна отражается в ряби на поверхности Днепра. Темная фигура тихо плывет вниз по течению, медленно вращаясь в потоке. Тарквин Белофф, он же Александр Бондаренко, словно бы не пострадал. На нем нет ран, никаких заметных повреждений. Красивое лицо всплывает и снова опускается в залитые лунным светом волны. Единственная проблема в том, что его легкие полны воды и он мертв.

ИНТЕРЬЕР. ГРЕЦИЯ – КОРФУ – ПОЛИЦЕЙСКАЯ МАШИНА – НОЧЬ

Останки Джулии Симпсон, также известной как Амбер Холидей, упакованы и отправлены в морг. Спирос и Александрос едут обратно в город по темным, опасным, извилистым дорогам, которые тянутся между кипарисов и оливковых рощ. Звонит мобильный Спироса. Он несколько секунд слушает голос в трубке и делает жест Александросу. Тот выполняет рискованный поворот и давит на газ.

НАТУРА. ГРЕЦИЯ – КОРФУ – АГИОС-СТЕФАНОС – НОЧЬ

Агиос-Стефанос. – это не пьяный молодежный ад южного Кавоса. И не район типичной английской рыбы с жареной картошкой вроде северного Сидари. Некогда крошечный рыбацкий порт деревни Авлиот, расположенной высоко в окрестных холмах, сейчас превратился в современные жилые кварталы, таверны и бары. Здесь нет дискотек. Полный чувства собственного достоинства дремотный Агиос-Стефанос вызвал бы ненависть всех, кто не достиг двадцатилетия.

Пляж – длинный полумесяц золотого песка и мягко ласкающее берег Ионическое море. Путешественники знают это место как Сан-Стефанос. Считается, что его переименовали для турпакетов компании «Томсон», чтобы ее представители не отправляли клиентов в один из двух других Агиос-Сте- фаносов на острове.

Александрос въезжает в центр деревни и паркуется у «Маленького принца» – таверны с комнатами, сдающимися внаем. На террасе ресторана царит оживление. Когда Михалис (Майк) приносит шипящий стейк к столикам рядом с дорогой, мелькают вспышки фотоаппаратов. Поднос брызжет жиром и исходит паром, на мужчине пластиковый фартук. Михалис ненавидит подавать шипящий стейк, но сегодня это специальное блюдо.

Спирос и Александрос выходят из машины и направляются к ресторану. В это время свет немного приглушается, и другой Спирос – местный официант – вместе с еще одним Спиросом, тоже официантом, начинают танцевать сиртаки в проходе между столами. Корфу наводнен мужчинами, которых назвали Спиросами в честь покровителя острова святого Спиридона. Танцующие покачивают ногами вперед-назад. Соприкасаются пятками и носками. Приседают, кружатся и поднимаются, их руки широко раскинуты.

Димитрис, владелец заведения, распыляет на пол жидкость для барбекю и поджигает ее. Мерцают синие и оранжевые всполохи, Спирос и Спирос танцуют в огне, щелкают фотоаппараты.

Полицейские наблюдают за всем этим у обочины, а когда танцы заканчиваются, огибая столы, входят в таверну. Димитрис жестами зовет их за собой и ведет через жилую часть, а затем вверх по лестнице, на этаж с бассейном и номерами.

Комната 101 в конце коридора. Знак «Осторожно, скользкий пол» преграждает путь. Джо, бармен, стоит на карауле у двери. Он бледен.