Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

И потерял сознание.

* * *

Шестью неделями позже, после принудительного лечения и принудительного же отпуска, Гамильтон вновь предстал перед Турпином. Его вызвали сразу сюда, не отправляя обратно в полк. Он не видел Люстр со времени атаки на особняк. Как ему сообщили, девушку долго допрашивали и потом вернули в лоно дипломатической службы. Гамильтон понял это так, что она рассказала людям Турпина всё – из чего следовало, что он по меньшей мере потерял работу. В самом худшем случае его могла ждать петля, уготованная предателям, и короткая пляска в воздухе над Парламентской площадью.

Он понял, что не готов мириться с такой возможностью. Его переполняло волнение и беспокойные вопросы. Отсутствие до сей поры официальной реакции на случившееся действовало ему на нервы.

Однако по мере того, как Турпин, презрительно кривя губы, рассказывал о том, что случилось с различными обитателями особняка – о том, что Кастор сейчас находится в камере в глубоком подвале под этим самым зданием; о том, откуда взялись все эти игрушечные солдаты и какая судьба их ожидает; о том, сколько забот стоило офицерам в штатском распутать нити заговоров, которые близнецы плели по всему миру, – у Гамильтона понемногу затеплилась надежда. Уж наверное, к этому моменту гром должен был уже грянуть? Короля Фредерика отыскали; он прятался или только делал вид, что прятался, и после того, как ему в деталях разъяснили ситуацию, выразил восторг в связи с тем, что британцы возвращают ему трон. Дания будет оставаться британским протекторатом до тех пор, пока войска его величества не выловят последних заговорщиков на жалованье у Рэнсомов. И поскольку при датском дворе была обнаружена и поддержана группировка, стремящаяся породнить и объединить эти два королевства, возможно, что такое положение вещей продлится еще некоторое время.

– Разумеется, – обронил Турпин, – на самом деле они не были близнецами.

Гамильтон позволил удивлению проявиться на своем лице.

– Сэр?

– Мы разыскали генеалогические таблицы, судя по которым они на самом деле двоюродные братья, похожие внешне, но с разницей примерно в десять лет. Мы уже выслали экипажи в направлении звезды Георга – как мы собираемся ее назвать, – и наши люди изучают ее проекцию. Скорее всего, там не окажется ничего особенного, разве что какой-нибудь автоматический спутник на орбите.

– А эта девушка… – Он воспользовался случаем упомянуть о ней так, словно был с ней незнаком, отчаянно надеясь, что она сохранила в секрете то, о чем он так и не доложил за все эти годы.

– Мы продолжали внимательно наблюдать за ней после наших бесед. Она утверждает, что узнала коды доступа к вышивке Рэнсомов, когда была в том огромном экипаже, о котором упоминала раньше… Вот, кстати, еще одна вещь, какой мы так и не нашли в ангарах Рэнсомов, равно как и каких-либо экипажей повышенной мощности, и это о многом говорит… Однако она не смогла припомнить многих деталей из ранних лет жизни Люстр Сен-Клер. Великолепная маска, великолепный образец выращенной плоти – однако все же работа была сделана недостаточно хорошо. Она слегка замялась, когда мы поставили ей на вид, что, борясь с вами за эту винтовку, она фактически пыталась спасти жизнь Поллуксу Рэнсому. Мы решили выпустить ее из клетки и посмотреть, куда она нас выведет. Как и ожидалось, она поняла, что мы ее раскусили, и тут же скрылась. Почти наверняка – в русском посольстве. Мы достаточно в этом уверены, чтобы счесть себя вправе угрожать царю некоторыми осложнениями. У вас, должно быть, тоже вызвала сомнения та легкость, с которой вы выбрались из посольства, а также то, что она так противилась проверке в осматривающем устройстве… – Он поглядел на Гамильтона, подняв бровь. – Вас ведь это удивило, не так ли?

У Гамильтона кружилась голова, словно стены его мира снова дрожали под мощными ударами.

– Чего они добивались?

– Это нетрудно представить. Русские были бы в восторге, если бы мы начали переводить свои силы из внутренней части Солнечной системы, обеспечивая защитой территорию, которая во всех других отношениях ничего не значит, в надежде на возвращение гипотетических чужеземцев. В ту неделю-полторы, когда мы еще допрашивали девушку, вы бы видели, какой переполох эта история наделала при дворе! «Ястребы», жаждущие «выиграть равновесие», ратовали за то, чтобы послать туда флот немедленно. «Голуби» были готовы вцепиться им в глотки. Королеве-матери пришлось специально распорядиться, чтобы эту тему прекратили обсуждать. Но, к счастью, вскорости мы уже могли дать им ответ, подтвержденный сведениями, которые мы вытащили из Кастора. Изящная сказочка, не правда ли? Нечто подобное мог бы состряпать Стайхен, побывав в Уайт-Корте. Ручаюсь, это и была его придумка. Все эти необычного вида раны, красные птицы, гулкие голоса и прочие хитроумные детальки в том же роде… Если бы мы не повесили на вас устройство слежения, девчонке пришлось бы найти способ дать нам знать самой. Или же – менее затратный вариант – вам позволили бы сбежать. Разумеется, мировая сеть Рэнсомов оказалась далеко не настолько обширной, как они это изображали, – особенно если вычесть все рубли, которые теперь вернутся обратно в Москву. Но пусть даже и так; то. что мы с этим разобрались, обеспечит равновесию еще немного безопасности на сегодняшний день.

Гамильтон не знал, что сказать. Он стоял и смотрел в пол: полированные доски из выращенного дерева, завитки внутри завитков… Его посетила внезапная мысль – ниточка, тянущаяся к тому моменту, когда он в последний раз чувствовал в себе уверенность. Когда его мир еще стоял на более прочном основании.

– Посол Байюми, – проговорил Гамильтон. – Он сумел выбраться?

– Не имею понятия. Почему вы спрашиваете?

Гамильтон понял, что не может найти в голове ни одной причины, лишь огромную пустоту, которая казалась милостью и в то же время рождала чувство утраты.

– Не знаю, – наконец ответил он. – Он показался мне добрым человеком.

Турпин издал короткий смешок и снова опустил взгляд в свои бумаги. Гамильтон понял, что разговор закончен. И что бремя, которое он принес с собой в эту комнату, не будет облегчено ни петлей, ни прощением.

Когда он уже шел к двери, Турпин, видимо, осознав, что был недостаточно вежлив, снова поднял голову.

– Я слышал запись вашего разговора тогда, в посольстве, – добавил он. – Вы сказали, что, если она вас убьет, никто не пожалеет. Но вы ведь сами знаете, что это неправда.

Гамильтон остановился и попытался прочесть выражение его покрытого рубцами и шрамами лица.

– Вас высоко ценят, Джонатан, – сказал Турпин. – Если бы не так, вас бы здесь уже не было.

* * *

Приблизительно через год после описанных событий Гамильтона перед рассветом разбудил настойчивый рывок вышивки – голос, казавшийся смутно знакомым, пытался сказать ему что-то, всхлипывал и кричал несколько секунд, прежде чем его отрезали.

Но он не смог понять ни единого слова.

Наутро он не обнаружил записи разговора.

В конце концов Гамильтон решил, что все это ему приснилось.

Стивен Бакстер Нападение на Венеру

Стивен Бакстер начал сотрудничать с «Interzone» в 1987 году и с тех пор вошел в число наиболее часто пишущих для журнала авторов; также он публиковался в «Asimov’s Science Fiction», «Science Fiction Age», «Analog», «Zenith», «New Worlds» и других. Стивен Бакстер – один из самых преуспевающих писателей в жанре НФ, опирающийся на новейшие научные достижения; его произведения изобилуют оригинальными идеями, а события в них зачастую разворачиваются на фоне грандиозных космических перспектив.

Первый роман Бакстера «Плот» («Raft») был опубликован в 1991 году, и вскоре за ним последовали другие, хорошо принятые публикой, такие как «По ту сторону времени»(«Timelike Infinity»), «Анти-лед» («Anti-Ice»), «Поток» («Flux»), Стилизация под Герберта Уэллса, сиквел «Машины Времени», «Корабли Времени» («The Time Ships») получила сразу две награды: Мемориальную премию Джона В. Кэмпбелла и премию Филипа К. Дика. Среди множества изданных им произведений романы «Путешествие» («Voyage»), «Титан» («Titan»), «Лунное семя» («Moonseed»), трилогия «Мамонт» («Mammoth») («Серебряная Шерсть» («Silverhair»), «Длинный бивень» («Longtusk»), «Ледяная кость» («Icebones»)); «Многообразие времени» («Manifold: Time»), «Многообразие пространства» («Manifold: Space»), «Эволюция» («Evolution»), «Сросшийся» («Coalescent»), «Ликующий» («Exultant»), «Превосходящий» («Transcendent»), «Император» («Emperor»), «Блистательный» («Resplendent»), «Завоеватель» («Conqueror»), «Навигатор» («Navigator»), «Первенец» («Firstborn»), «Девушка с водородной бомбой» («The H-Bomb Girl»), «Ткач» («Weaver»), «Потоп» («Flood»), «Ковчег» («Ark»), а также два романа, написанные в соавторстве с Артуром Чарльзом Кларком: «Свет иных дней» («The Light of Other Days») и «Око времени» («Time’s Eye») – первая книга цикла «Одиссея времени» («Time Odyssey»). Короткие произведения можно прочитать в сборниках «Вакуумные диаграммы: истории Ксили» («Vacuum Diagrams: Stories of the Xeelee Sequence»), «Следы» («Traces») и «Охотники Пангеи» («The Hunters of Pangaea»); отдельным изданием вышла небольшая повесть «Мэйфлауэр II» («Mayflower II»), Среди недавних книг Бакстера трилогия «Каменная весна» («Stone Spring»), «Бронзовое лето» («Bronze Summer») и «Железная зима» («Iron Winter»), а также исследовательская работа «Наука Аватара» («The Science of Avatar»), Несколько лет назад вышла серия «Долгая Земля» («The Long Earth»), написанная в соавторстве с Терри Пратчеттом.

В представленном здесь рассказе Стивен Бакстер показывает будущее, где люди становятся свидетелями колоссального космического сражения между силами, которые, к нашему ужасу, совершенно нас игнорируют.

По мне, так вся эта эпопея с пришельцами прежде всего касалась Эдит Блэк. Ибо из всех, кого я знал, именно ей было сложнее всего ее принять.

Когда новость стала достоянием общественности, я выехал из Лондона, чтобы навестить Эдит в ее сельской церкви. Ради этого мне пришлось отменить десяток встреч, включая и встречу в кабинете премьер-министра, но, едва выйдя из машины под моросящий сентябрьский дождь, я понял, что правильно сделал.