Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

— Оно жило не здесь? — переспросил президент и, решив пошутить, добавил: — Какое великолепное заброшенное место! Как раз в таких и бродят все киношные инопланетяне.

Сопровождающие рассмеялись, проявив мимолетную несерьезность, которая иногда свойственна власть имущим. Потом они дошли до палатки, и воцарилась благоговейная тишина. Кейс вежливо, но твердо напомнил правила: надеть защитные маски и перчатки, ничего не трогать. Затем попросил журналистов отойти, чтобы всем было хорошо видно.

Фотографии и видео уже продемонстрировали миру таинственную находку. Огромный пласт угля, в котором было захоронено тело существа, окрестили Большим Джорджем, поэтому его (или ее) стали неформально называть так же. В палатке подвесили лампы. Угольную крошку вымели, и теперь на полу было тесно от научных приборов и разноцветных змеящихся проводов. То, что предстало взгляду президента, было одновременно понятным и неизмеримо странным: шестьдесят миллионов лет назад нечеловеческие руки выкопали глубокую яму в водянистом торфе, а затем или Джорджа опустили в нее ногами вперед, или он сам туда забрался. Работали лопатами — два археолога указали на почти невидимые детали и уверенно описали, как выглядели металлические инструменты и какие конечности ими орудовали. Однако скептики напоминали, что все это лишь очень неплохие предположения, но ничего пока не доказано. И, возможно, такое положение дел никогда не изменится.

Джордж был существом крупным, и даже неискушенному наблюдателю было ясно, что он из другого мира. Тяжесть угольного пласта сплющила его, но гораздо меньше, чем ожидал президент. Две согнутые ноги перемещали длинное горизонтальное тело, предположительно, еще две конечности были не видны, скрытые толщей породы. Пятая поднималась из–за угловатой головы, напоминающей богомолью выражением настороженности, застывшим на лице, — суставчатая рука, сложная и лишь частично сохранившаяся. Как и другую руку, ее снесла лопата доктора Грина вместе с ныне знаменитым золотым кольцом. Тело выглядело величественно, но у президента почти сразу появилось впечатление, что Джордж смотрится нелепо, словно тут свалены в кучу части тел самых разных существ, а хитроумный фальсификатор сейчас втихаря посмеивается, глядя на дурацкое восхищение собравшихся.

— Как нам удалось обнаружить этого бедолагу? — спросил президент самого знаменитого в мире геолога.

— У края могилы слой угля стал тонким, — пояснил Грин. Навалившаяся известность начала его выматывать: глаза с набрякшими веками полуприкрыты, а на лице и в опущенных плечах читалась глубокая усталость. — Если бы ковш экскаватора прошел в другом месте, я бы ничего не заметил.

— Вы говорите о кольце?

— Да, сэр.

— Я еще не видел этот артефакт, — заметил президент.

— Руки и кольцо отосланы в Сандию [99] , сэр. Для анатиза и тщательного изучения, — пояснил Кейс, приблизившись к нему.

Президент кивнул и снова перевел взгляд на существо.

— Так хорошо сохранился.

— Признаки разложения тела очень малозаметны, — пояснил он. — И причина нам неизвестна. Возможно, его сохранили кислотность торфа и отсутствие кислорода. Хотя не исключено, что плоть оказалась попросту слишком инородной и несъедобной для наших микробов, — с наслаждением произнес свой небольшой сценический монолог Кейс.

99

Сандийские национальные лаборатории — один из шестнадцати национальных комплексов Министерства энергетики США. Главная задача лабораторий — разработка, создание и испытание неядерных компонентов ядерного оружия.

Президент опять кивнул, изображая, будто осмысливает причуды чужой биологии. Потом вернулся к утверждению, которое не так давно его озадачило.

— А почему мы считаем, что Джордж жил не здесь?

— Ноги, — отозвался кто–то.

Каждая нога заканчивалась узкой трехпалой ступней.

— Они не для хождения по болотам, — вставил еще кто–то. — Джордж погрузился бы в него по колено, а то и глубже.

Нарушив правила, президент шагнул ближе. Никто не осмелился его остановить, но вокруг стало заметно тише. Существо было чуть меньше лошади крупной породы. Опустившись на колени, президент уставился на заднюю ногу существа, двигая головой, чтобы та не отбрасывала тень. Останки пролежали в бывшем болоте шестьдесят миллионов лет, однако сохранили плоть и даже, похоже, естественный цвет — коричневатый. Сокрушительный вес породы вывернул мертвую ногу, на которой был виден каждый палец. Но, наверное, еще поразительнее оказалось то, что лежало возле ступни, — остатки шкуры какого-то животного, раскроенной и сшитой в некое подобие простой обуви.

— Это что, действительно мокасин? — спросил президент.

Доктор Кейс тоже опустился на колени рядом с ним и сильнее прижал ко рту маску, чтобы абсолютно исключить вероятность загрязнения своего сокровища микробами.

— Мы еще нашли не менее пятнадцати фрагментов того, что, с большой вероятностью, было одеждой, господин президент. И шесть металлических предметов, похожих на ножи и тому подобное. Все они закреплялись на теле.

— А что–нибудь особое?

Администратор моргнул, не поняв смысла вопроса.

— Ну вроде лазерного оружия или портативного реактора.

— Ничего подобного, сэр.

— И это меня удивляет, — признался президент.

Кейс встал и протянул ему руку.

— Насколько мы можем судить, сэр… перед нами технология на уровне раннего железного века. Если не более древняя.

Президент встал без посторонней помощи.

Еще несколько минут дилетантского осмотра завершились, когда кто–то упомянул про обед.

— Отличная идея, — согласился президент. — Позволим ученым вернуться к работе!

Все вышли из палатки и стянули душные маски. Отвлечение от проблем закончилось, шоу завершилось. Президент ощутил, как его снова охватывает депрессия, черной горой наваливаясь на стареющее тело. Он вытер рот рукавом, выслушал пустые благодарности нескольких человек и натянул одну из своих фирменных улыбок, гадая, почему за всю историю страны ни один президент не покончил с собой прямо в кабинете. Принимая во внимание неизбежные при его должности стрессы, такой факт выглядел поразительно. Даже почти оплошностью или упущением. Идея оказалась настолько интригующей, что он даже на несколько секунд отдался яркой фантазии: он убьет себя сегодня, люди во всем мире зарыдают, и таким поступком он надолго обеспечит себе место в истории, пусть даже бесславное.

ИРВИНГ

Его попросили сказать несколько слов на похоронах, отдать честь утраченной героической фигуре. То была прекрасная речь в теплый солнечный день в конце сентября, вся пресса и миллионы людей смотрели только на Ирвинга. Но как можно избавиться от великой личности — того, кто состоит не только из плоти и крови, но и из цифровых изображений и бесчисленных воспоминаний? Этот вопрос он задавал себе, готовясь к выступлению. Конечно, он не скажет ничего столь очевидного или на грани глупости, но такова была суть ситуации. Большинство граждан мира были анонимными телами с немногими пожитками, о которых скоро забудут. Но современных знаменитостей уже нельзя ни похоронить, ни кремировать. Их жизни настолько огромны, настойчивы и упрямы, что подходящую для них могилу выкопать невозможно. И действительно, смерть может выпустить самых больших знаменитостей на свободу в более просторный и долговечный мир, где они не будет стареть и, если повезет, станут с течением лет еще более впечатляющими. Поэтому Ирвинг озвучил величайшее восхищение коллегой, который быстро стал его добрым другом.

— Печальная, трагическая смерть, — произнес он, — столь же неожиданная, как и находка в угольном пласте. Это утрата для всех нас.

Он не упомянул глубокую иронию, ускользнувшую от всеобщего внимания: Томас Грин погиб в нелепой аварии, в то время как здоровье женщины, открывшей вместе с ним Джорджа, улучшалось — ее изнуренное болезнью тело откликалось на экспериментальное лечение с помощью стволовых клеток и модифицированных фагов.

Когда Ирвинг сошел с подиума, собравшиеся улыбались.