Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Конечно, Мэтти заслужила право на последнее слово, и она воспользовалась этим, чтобы просить о полном финансировании продолжающегося проекта «Кладбище». Это было бестактное проявление политики, и только ей оно сошло бы с рук. Ирвинг был администратором проекта и слишком известной личностью, чтобы действовать настолько очевидно. Но он был признателен Мэтти за поддержку, о чем и сказал ей позднее. В Джиллетте был устроен прием, затем очередная из бесконечных пресс–конференций, и они сидели рядом за длинным столом, снова и снова отвечая на одни и те же вопросы.

Даже через десять месяцев после открытия никто не мог сказать точно, насколько велико кладбище. Но факты намекали на то, что там покоится огромное количество тел, похороненных за многие тысячи лет, и большая часть еше глубже, чем Джордж. По этой причине весь карьер был закрыт и превращен в национальный монумент. Электростанции на востоке сидели на голодном пайке, но этот факт лишь подчеркивал важность «Кладбища». Каждый журналист хотел знать, почему инопланетяне выбрали для него именно это место. Мэтти и Ирвин: признались, что им тоже хочется это понять и собственное невежество приводит их в такое же отчаяние. Пока из огромного угольного пласта извлечено тридцать восемь Джорджей. Как правило, чем глубже находились тела, тем лучше была их одежда и изящнее разные предметы, хотя ничего достойного космических путешественников пока нашли. Не вдаваясь в подробности, Ирвинг намекнул что вскоре может состояться окончательный подсчет тел, а Мэтти затем упомянула сейсмическое сканирование — детально разработанный эксперимент с целью сделать лигнит прозрачным, как вода.

— Но только не ставьте слишком много на успех, — предупредил Ирвинг журналистов и камеры. — Технология новая и пока ненадежная, а результат придется ждать несколько месяцев, если он вообще будет.

Казалось странным, что человек, занимающий такую должность, откровенно волнуется. Но если сканирования окажутся неудачными, вину за это могут свалить на него. И кому от этого станет лучше? Сейчас у него была не работа, а мечта, и Ирвинг намеревался остаться в этой мечте как можно дольше. Это была вершина его карьеры, и он не мог представить большего счастья, чем сейчас, когда в его власти находились сотни человек и миллиардный бюджет: он возглавил империю, которая уже изменила взгляды человечества на себя и на вселенную.

Ирвингу пресс–конференция подняла настроение, а Мэтти утомила. Он счел своей обязанностью проводить все еще слабую женщину до машины, хотя она и заявляла, что дойдет сама.

— Я настаиваю, — сказал он.

Они пожали руки на прощание, и он уже возвращался в зал, когда к нему быстро подошел сотрудник и прошептал:

— Сэр, вам надо это увидеть.

— Что увидеть? — Потом до него дошло, и он пробормотал: — Результаты?

— Да, сэр.

Ноутбук стоял на столе в небольшой кухне, подключенный к компьютерам в базовом лагере, и новости оказались настолько ошеломительными, что этот человек, умевший в любой ситуации найти правильные слова, онемел, а ноги у него ослабели, когда он увидел данные, сделавшие его сокровенные мечты похожими на жалкие фантазии.

Экран был испещрен белыми отметками и длинными числами. У каждой могилы имелись точные координаты, дополненные оценочным размером, количеством металла и другой важнейшей информацией. Площадь кладбища составила пять квадратных километров, и мертвецы там лежали густо, особенно в самых глубоких слоях.

— Сколько их?.. — пробормотал он.

— Не менее тридцати тысяч, сэр.

Ирвинга снова подвел голос.

Помощник неправильно понял его молчание, приняв за разочарование.

— Но это не окончательное число, — быстро добавил он. — Там столько тел, особенно в самом низу… Их количество обязательно будет намного больше.

БАРСУК

Почему он полюбил эту девушку — вопрос сложный. Причин было столько, что и не сосчитать: моменты счастья и многозначительные взгляды, которыми она его одаривала, и легкие прикосновения в темноте, и прикосновения начатые, но незавершенные. Так она дразнила. Дразнить она умела мастерски. Она была забавная, и острая на язык, и, конечно же, очень красивая, но при этом относилась к своей красоте так, как большинство девушек не умели. Худощавая, с мальчишеской фигуркой и самыми маленькими грудями, к каким ему доводилось прикасаться, — в чем он однажды по глупости признался. Но еще у нее были чудесные пухлые губы, безупречный нос и невозможно огромные глаза, полные неземной голубизны, наблюдавшие за ним, когда он говорил, и еще более внимательные, когда он молчал. Она была наблюдательна в том, что он даже не замечал, хорошо разбиралась в людях и, хотя редко уезжала из Вайоминга, похоже, знала о мире больше своего гораздо более взрослого бойфренда, успевшего объехать вокруг земного шара раза три или четыре.

Барсук мало что помнил о местах, где ему довелось побывать, но Ханна знала, что, если его как следует расспросить, он может рассказать, как выглядит Сахара в полночь, и что он видел на определенной улице в Пномпене, и что испытываешь, копая туннель к погребальной камере инков через семьсот лет после того, как ее замуровали.

— Почему Барсук? — был ее первый вопрос уже в первые секунды их знакомства.

Он глотнул пива и обвел взглядом бар, гадая, кто эта малявка.

— Потому что меня так зовут, — ответил он, пожав плечами.

— Ты ведь копаешь туннели?

— Ты кто такая?

— Ханна. — Она уже пристраивалась на стул рядом с ним. Потом без лишних слов взяла его кружку, сделала глоток и ухмыльнулась, слизывая с верхней губы пену. Затем добавила, угадав его мысль: — Мне двадцать два.

— Врешь, — не поверил он.

Она рассмеялась и вернула ему кружку.

— Говорят, Барсук, что ты работаешь на кладбище, докапываешься до самых интересных Джорджей.

— Ты в какую школу ходишь?

— Не в школу, а в университет в Ларами. — Она поставила локоть на стойку бара и уперлась изящным подбородком в ладонь, сжав пальцы под крупным чудесным улыбающимся ртом. И без тени сомнения заявила: — Ты не очень–то уверенно чувствуешь себя рядом с женщинами. Верно, Барсук?

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Я тебя видела. И, кажется, спрашивала про тебя. — Потом, рассмеявшись, добавила: — А может, слышала, что есть такой парень по имени Барсук, который копает туннели для доктора Чонг, и тут вошел ты, и я предположила, только взглянув на тебя: ты и есть тот парень. Что ты об этом думаешь?

Он не понял, о чем ему рассказывает эта девушка и стоит ли вообще обращать на это внимание.

— Я очень хорошо знаю Мэтти, — сообщила она. — Твой босс приходила к нам в школу… раз десять, пожалуй. Она очень изящная женщина, на мой взгляд.

Он кивнул.

— Давно она вами руководит?

— Три месяца. Доктора Кейса перевели в Вашингтон…

— Готова поспорить, она вскружила тебе голову, — оборвала она его.

— С чего ты взяла?

— Есть у меня такое чувство. — Ханна пожала плечами и неожиданно сменила тему: — Тебя когда–нибудь сводят с ума мысли о том, над чем ты работаешь?

— С какой стати?

— Там же кладбище! — воскликнула она. Опустив руку, она выпрямилась на стуле и оглядела тихий бар, словно отыскивая свидетеля его глупости. — Там сто тысяч мертвых инопланетян, а ты часть команды, что прокапывает путь к нижним захоронениям. Разве это не поразительно? Неужели ты не просыпаешься по утрам с мыслью: «Господи, какое невероятное везение может подвалить в жизни простому норокопателю!»

— Это из–за моего телосложения, — неохотно признался он.

Она промолчала, не сводя с него взгляда.

— Я еще в детстве получил это прозвище. Родители назвали меня Стивен, но прозвище я заработал, потому что у меня короткие ноги и, пожалуй, кое–какая силенка.

— Пожалуй?

— Ну, сильный я.

— Сама вижу.

— Да?

— Люблю сильных, — призналась она и прильнула к нему.

А может, не так уж и сложно было понять, за что он полюбил Ханну. Она искренне выразила свои чувства, и как он мог не ответить ей тем же? Красивая, умная и проницательная, и Барсук оказался бессилен игнорировать ее инициативы. Он угостил Ханну остатком своего пива и ответил, как смог, на ее вопросы, признавшись, что масштабы и важность кладбища выше его понимания. Барсук был профессиональным диггером. Пользуясь разработанным кем–то оборудованием, он в совершенстве освоил искусство прорезать туннели в сложном грунте, обходя другие могилы и сокровища на пути к слоям, не видевшим солнца всего на несколько миллионов лет меньше, чем последние динозавры.