Лучше поздно

– И вы услышали, - шепчу я, и от его высокомерной позы не остается и следа - он опускает голову так низко, что длинные волосы полностью скрывают лицо, и глухо выговаривает:

– И я услышал. И сообщил, считая, что сообщаю нелепицу - кто и когда верил пророчествам Трелони?! И ушел от него в уверенности, что перелистнул эту страницу своей жизни без особых потерь. А потом узнал от Малфоя - с ним единственным из Пожирателей я продолжал общаться по школьной привычке, - что Волдеморт разыскивает тех, о ком говорилось в пророчестве. И не абстрактных мужчину и женщину - а Джеймса Поттера и Лили Эванс.

– Поттер, - произносит он так тихо, что я скорее угадываю, чем слышу слова, - вы вправе мне не верить, но я никогда не желал смерти вашим родителям и если бы хоть на миг предположил, что речь идет о них, никогда бы не рассказал Волдеморту о пророчестве - даже несмотря на то, что считал сказанное бессмыслицей… и тем более потому, что мы с вашим отцом были врагами. Я всегда предпочитал разбираться со своими врагами один на один, а не подставлять их под чью-то палочку.

Я молча киваю, не в силах выговорить ни слова. Я угадал и с незнанием, и с мотивами - а Дамблдор был прав, сказав мне, что Снейп совершил ошибку, но не преступление. Если уж на то пошло, вдруг приходит мне в голову, он виновен в смерти моих родителей не больше, чем сам Дамблдор. Снейп сообщил информацию, которую считал бессмыслицей, ни для кого не представляющей опасности, а директор, уже зная о планах Волдеморта, не счел нужным настоять на том, чтобы самому стать хранителем тайны. Кстати, когда он узнал?..

– Когда вы сообщили Дамблдору?
– наконец выдавливаю я.

– В тот же день. Рассказал все как было. И тогда же предложил свои услуги в качестве шпиона. Дамблдор пытался меня отговорить, считая, что для меня это слишком опасно - представляете, Поттер, он еще и за меня тогда беспокоился!
– но я настаивал, и он согласился, правда, с одним условием.

– Каким?

– Он предложил мне эту работу. Сказал, что Волдеморт охотнее мне поверит, если я пообещаю когда-нибудь поднести ему Хогвартс на блюдечке, и я, как ценный слуга, буду рядом с ним в относительной безопасности. Как вы понимаете, собственная безопасность меня тогда не слишком волновала - но школе был нужен зельевар, и я принял его предложение. А затем вернулся к Волдеморту.

– То есть вы пришли к Волдеморту и просто сказали, что передумали и хотите вернуться?
– уточняю я - слишком уж неправдоподобно это звучит, и Снейп слабо фыркает:

– Это было гораздо проще сделать, чем вам кажется. Тогда у него было не слишком много сторонников, а я мог принести немалую пользу - и, кроме того, чувства тех, кто ему подчиняется, его никогда не интересовали - только поступки. Он посчитал, что я ушел от него потому, что меня переманил Дамблдор - и вернулся тоже с корыстной целью, содрать с него побольше за шпионаж в Хогвартсе. Уверяю вас, это ему даже понравилось - ему нравились понятные и предсказуемые слуги.

Он умолкает и молчит так долго, что я начинаю беспокоиться - я ведь по-прежнему не вижу его лица за завесой густых прядей.

– А что было… потом?
– осторожно спрашиваю я.

– Поттер, я ведь, кажется, уже ответил на ваш вопрос, как меня занесло к Пожирателям. Впрочем, если хотите… Хорошо.
– Его голос звучит тускло и невыразительно, но дрожащие пальцы внезапно с силой стискивают подлокотники.
– Когда я узнал о гибели ваших родителей, я принял яд. Здесь, в этих комнатах. К несчастью, Дамблдор именно в тот день решил меня навестить, хотя тогда он очень редко спускался ко мне в подземелья. Возможно, он просто что-то почувствовал. В лаборатории не было противоядия, но он где-то - позже я так и не поинтересовался, где - раздобыл безоаровый камень… в результате, я как видите, выжил, а он сказал потом… сказал… - Снейп прерывисто втягивает воздух, но все же заканчивает: - сказал, что должен был составить мне компанию, потому что не меньше моего виновен в их смерти, но не будет этого делать, и мне не советует, потому что у Поттеров остался сын, которому понадобится помощь и поддержка.

Хорошо, что его лицо все еще скрыто волосами и он не видит, как я смаргиваю слезы. Я задал ему один вопрос, а получил ответы сразу на несколько, в том числе и на тот, который занимал меня все шесть хогвартских лет - почему директор доверяет Снейпу.

Потому что нашел его здесь умирающим - а после такого других доказательств раскаяния обычно не требуется. Решил навестить его… к несчастью… почему он так сказал?

– Почему вы сказали - к несчастью?
– негромко спрашиваю я, горячо надеясь, что голос звучит ровно.

– Потому что если бы я тогда умер, он, возможно, был бы сейчас жив, - отвечает он как-то бесцветно и наконец-то отбрасывает с лица волосы. Я поспешно отвожу глаза, боясь увидеть следы слез, но изможденное лицо по-прежнему напоминает маску своей застывшей безучастностью. Да… пожалуй, я предпочел бы слезы. Похоже, он опять готов посвятить вечер занятию, за которым восемнадцать лет назад застал его Дамблдор, случайно - или неслучайно - заглянувший в подземелья.

Встряхнуть бы его сейчас как следует, так, чтобы почувствовал - но после Круцио боль наверняка будет… как после Круцио. А если вот так?..

Я протягиваю правую руку и кладу ее поверх хрупкой кисти, все еще сжимающей подлокотник - но не стискиваю, как собирался, а поглаживаю, неторопливо, плавно, почти нежно, и - да!
– на безучастном лице медленно проступает что-то похожее на удивление.

– Что вы такое делаете, Поттер?
– негромко спрашивает он и пытается высвободить руку - но я в корне пресекаю эти вялые попытки, левой рукой осторожно придерживая локоть, а правой продолжая поглаживать горячую - кажется, жар еще усилился - кисть.

– Пытаюсь доказать вам, что вы живой, - будничным тоном сообщаю я.
– Что он хотел, чтобы вы жили, раз вытащил вас с того света - и верил, что вы больше этого не сделаете… да и вообще он вам верил, а вы собираетесь наплевать на его доверие и трусливо смыться, так и не узнав правду?

– Какую правду?
– да, видимо, дела совсем плохи, раз даже упоминание о трусости его не зацепило.
– Вы собираетесь доказать, что это не я убил директора? Вы, бывший этому свидетелем?

– На той магловской улице у Сириуса Блэка тоже были свидетели, - говорю я спокойно.
– Вам напомнить, чем там все закончилось?

Я очень рассчитывал на это довод, и он подействовал даже круче, чем я ожидал: Снейп прекращает попытки высвободить руку, на секунду его кисть замирает под моими пальцами, и вдруг поворачивается - я не успеваю помешать этому движению - и тонкие горячие пальцы сжимают мою ладонь с неожиданной силой, а огромные глаза, распахнувшиеся во всю ширь, внезапно оказываются в нескольких дюймах от моих.

В понедельник, когда я пытался заставить его подчиниться, они оказались так же близко, но тогда это взгляд был полон взбесившего меня превосходства. А сейчас в черных зрачках плещется такая сумасшедшая смесь отчаяния с надеждой, что у меня перехватывает дыхание.

Так близко. Так ошеломляюще близко, что не отвести взгляд.

Радужка полированного черного мрамора, такая, что не различить, где кончается зрачок… Синеватые тени на тонкой нежной коже подглазий в сеточке ранних морщин…

Я мог бы коснуться их губами.

Во рту мгновенно пересыхает, а сердце, замерев на секунду, пускается вскачь, словно с русских горок. Кажется, ты хотел заставить его почувствовать себя живым? Учись, Поттер, у него это получилось гораздо лучше. Живее просто некуда.