Лучшие Друзья 3

– Поэтому ты вернулась так скоропалительно?

Она, шмыгнув носом, отстранилась:

– Как вернулась?

– Быстро, - поправилась я, смотря на нее. Гаяна кивнула, вздохнув:

– Я не знать, что мне делать, Кристина. Я не мочь сделать это.

– Почему? – подняла брови я.

– Я не уверена, что брак – гуд идея. Посмотри на твой отец. Я бросить его. Я не хотеть бросить Виктор.

Я сжала ее ладонь, пристально смотря ей в глаза.

– Не бойся этого. Папа, верно, не твой человек. Ты любишь Виктора?

Та кивнула, шмыгая носом.

– И он любит тебя. Ты должна решиться. Не стоит основываться на прошлом замужестве. Тогда ты была молодой. Сейчас все по-другому.

Гаяна закивала, утирая слезы.

– Я понимать это. Но так бояться!

– Все будет хорошо. Давай, переставай плакать. Мы подумаем над этим, ладно? Но завтра. А сейчас давай закончим с вещами и пойдем спать.

Мама снова закивала. Мы продолжили разбирать чемодан, и, через полчаса закончив с ним, принялись за сумки.

– Что здесь? – спросила я, открывая один из пакетов. Знакомая ткань с разводами… Не может быть!

– Это платье. Я забрать его из офис и привезти для Марина. Оно понравиться ей, я решить, что это будет хороший подарок.

Я аккуратно достала шифон и разложила платье на полу. Да, оно было чудесным. Марина любит этот цвет, а от такого подарка просто придет в восторг. Я погладила ткань рукой, осторожно касаясь комочков «маршмеллоу». Мы так долго работали…

– Что с Домиником? Почему ты сказала, что это касается и его? – вдруг задала вопрос я, поворачиваясь к Гаяне. Она вышла из своей комнаты и присела на диван.

– Я не знать, как он реагировать. Мы не очень ладить этот раз. Я наговорить ему много плохо слова. Он наговорить плохо слова мне.

Я шокировано посмотрела на маму.

– Что?! Почему?

– Это не то, что бы тебе хотеть знать, - она покачала головой, мягко улыбнувшись. Я тут же поняла: причина во мне. Вздохнув, я сказала:

– Он придурок. Не обращай внимания. А где те самые кофточки, про которые ты говорила? Хочу уже увидеть их.

Гаяна поднялась и стала рыться в другом пакете. Достав две коробки, она протянула одну из них мне.

– Примерить?

– Да, сейчас. А для какого события ты купила их?

Гаяна лукаво улыбнулась.

– В декабрь будет частный показ, на который нас пригласить Дона.

– Дона? – я нахмурилась.

– Донателла, - Гаяна посмотрела на меня с таким выражением лица, что мне тут же захотелось заткнуться. – Ты меня пугать. Версачи. Дона Версачи.

Я потрясенно посмотрела на Гаяну.

– Да ладно?! Серьезно?

Мама усмехнулась.

– Мне привезти три приглашения на ее новый год коллекция. Я думать, что мы сходить. Взять Марина.

– Ты шутишь, наверное, - я покачала головой, все еще потрясенная донельзя. – Она же описается от радости, когда узнает.

Мама посмеялась и указала головой на коробку.

– Посмотреть.

Я открыла коробку и увидела необычайно красивую вещь. Коснувшись рукой шерсти, я подивилась, насколько она мягкая и нежная. Аккуратно вытащив свитер, я надела его через голову и, поправив хвост, посмотрела на Гаяну.

– Ну как?

– Замечательно. Погоди, я надеть свой.

Она вытащила ровно такой же свитер из своей коробки, и надела его поверх полувера. Мы одновременно подошли к зеркалу в холле.

– Вау, - и впрямь, свитера удивительно красиво сидели на нас обеих.

– Мы смотреться как сестры, - Гаяна притянула меня к себе и чмокнула в лоб. – Я люблю тебя. Спасибо тебе, что ты здесь, со мной.

Я умиленно посмотрела на нее:

– Спасибо тебе, что вернулась тогда. Ах! – вскричала я, напугав Гаяну. – У меня же торт в холодильнике!

Лицо Гаяны озарила улыбка, а затем она рассмеялась:

– Ты приготовить торт?

– Мы с Мариной решили сделать тебе сюрприз, - немного сконфуженно ответила я.

– Ну что ж, пойдем, опробуем ваш сюрприз, - обнимая меня за талию, Гаяна повела на кухню.

***

Мы не спали до четырех утра, все говорили, говорили, говорили. Она рассказывала о новых задумках, показывала мне эскизы, привезенные с собой, и вдруг подскочила на кровати, вспомнив о чем-то.

– Подождать секунда.

Она исчезла за дверью, и я в полном недоумении осталась одна, окруженная эскизами Дома. От них так и веяло им: уверенностью, силой и кокетством.

Гаяна вернулась, таща за собой большой прямоугольник, который я видела раньше, когда разбирала пакеты.

– Что это? – я покосилась на нее, на что мама ответила:

– Это просить Доминик отдать тебе. Я не знать, что внутри.

Мое сердце екнуло. Нет, только не Доминик.

– Откроем вместе? – предложила она, и я была рада этому предложению, потому что открыть одной мне было бы страшно.

– Давай.

Она снова уселась на кровать, затаскивая прямоугольник и кладя его напротив нас. Разрывая бумагу, мы переглянулись, и мама послала мне ободряющий взгляд.

– Вряд ли здесь бомба. Меня остановить бы в аэропорт, - Гаяна пожала плечами, разрывая остатки.

Я усмехнулась, оторвав последний кусок, и тут же ощутила, как замерло все во мне. На кровати оказался портрет 50х50 в серебристой раме.

Мой портрет, нарисованный карандашом так четко, словно это была фотография. Я смотрела влево, мои длинные ресницы отбрасывали тень на щеку. Глубоко посаженный кружевной лиф платья я узнала сразу – то самое чудо, что сделал для меня Дом. Я смотрела на портрет, не понимая, почему он вдруг расплывается, а потом, проморгавшись, заметила на стекле слезы. Свои слезы.

В правом углу была размашистая роспись, в которой я узнала инициалы: Д.Д. Доминик Дамонд.

Мои губы дрожали, как при землетрясении, и я в слезах повернулась к Гаяне. Та выглядела виноватой.

– Не нужно было дать тебе это. Я позволить Доминику сказать «прощай», но не стоить это.

– Что? Сказать прощай? – я утерла слезы и вытаращилась на нее. – Он так прощается?

– Я думать, да. Здесь листок. Смотреть, - она протянула мне свернутый вчетверо лист. Я взяла его в руки и на ощупь узнала бумагу – ту самую, на которой мы рисовали эскизы. Ту самую бумагу, которую он комкал и выбрасывал. Тут же я представила, сколько раз скомкал Дом листы, прежде чем написать это. Я стала разворачивать лист, но Гаяна остановила меня, положив руку на плечо.