Лучшие враги

Ноги, как назло, оказались спеленованы платьем. Наверняка к утру оно не только потеряет оба рукава, но и задерется к поясу. А исподнее у меня в цветочек и никаких кружев. Ни полоски, ни рюшки. Одни дурацкие ромашки, вышитые мелкими-мелкими стежками умелицы-белошвейки. Даже не знаю, почему меня волновал именно этот неловкий факт, а не тот, что платье действительно может задраться.

— Эннари… — тихо проговорил Калеб.

— Только не спрашивай, о чем я думаю, — буркнула я.

— Нет… Ты чуток не подвинешься?

Злобно сопя, я начала выбираться из дыры на край. В конечном итоге платье распуталось, но Калеб его придавил своим телом. Мы с одеждой оказались фактически пришпиленными к матрацу.

— Ты лег на мое платье, — пробормотала я, делая слабые попытки освободиться.

— Проклятие! — выругался он, резко вытащив подол из-под себя.

Когда я вновь скатилась в провал, вдруг поняла, что спиной прижалась к груди Калеба. Он даже не шевелился, словно боясь меня спугнуть. Так и лежали, аккуратно сложенные, как две ложки.

— О твоих словах, что мы подходим друг другу… — шепотом проговорила я. — Если подумать, мне понравилось с тобой целоваться. Одного не могу понять, было правда хорошо или из-за любовного зелья.

У Калеба вырвался странный звук, словно он поперхнулся.

— Ты в порядке? — всполошилась я. — У тебя там удушье от пуховых подушек не началось?

— Господи, Энни, почему ты не хочешь облегчить мне жить? — тихо выдохнул он, утыкаясь лбом между моих лопаток.

— Я ничего не делаю, даже не шевелюсь!

— У тебя очень плохо получается ничего не делать. Вот ты опять начала елозить! — проскрипел он.

— Мешаю тебе заснуть? Я знаю отличное заклятье сна, — обернулась я к нему через темноту. — Оно не вызывает ни похмелья, ни привыкания. Если ты на секунду снимешь защиту от темных чар…

— А еще ты так много болтаешь!

Он опрокинул меня на спину, накрыл мои приоткрытые губы горячим ртом. Мы целовались, как безумные. В груди не стало хватать воздуха. Калеб отстранился и, сладко прикусив мне подбородок, спросил:

— Теперь стало яснее? Это был любовный приворот, или я просто хорошо целуюсь?

— Продолжай. До конца не поняла.

Я схватила его за рубашку и прижалась губами к губам. И пусть мы не перешли ко всем тем соблазнительным вещам, которые описывались в эротическом романе, но я точно определила, что приворот был не причем. Светлый чародей Калеб Грэм мне по-прежнему не нравился, но мужчина Калеб Грэм, предложивший отношения, вызывал стойкую привязанность. Он ошеломительно целовался и сам не перешел дозволенной границы в забытой богами и демонами таверне. Хотя я-то плевать хотела, как сильно скрипит кровать, надето ли на мне платье и насколько был мятным зубной порошок из баночки на умывальнике.

В Истван мы вернулись только в середине следующего дня. Едва оказались в холле замка, как прогремел вездесущий глас Парнаса, призывающий Калеба в кабинет.

— Я зайду к тебе, — пообещал он, аккуратно сжав мои плечи.

В гостевую башню я поднималась в одиночестве, держа в руках окончательно испорченный плащ. На пороге покоев один рукав все-таки отвалился и первым делом пришлось идти в гардеробную. Теплые платья по-прежнему лежали в одном из дорожных сундуков, и до их не добрались очумелые руки розовых куриц. Я вошла в спальню и остановилась, не веря собственным глазам. Вернее, мигом решив, что у меня случилась затейливая галлюцинация.

На фоне окна, спиной к двери, стоял высокий, худощавый мужчина. Приталенный по моде черный пиджак подчеркивал узость талии и стройность фигуры. Длинные белые волосы, прямые и ухоженные, красивее, чем у любой девицы, спускались практически до лопаток.

— Холт? — громко произнесла я.

ГЛАВА 8. Дебош женихов

— У тебя из окон открывается чудесный вид, темная Истван, — протянул Холт на родном языке, напрочь проигнорировав тот факт, что на сартарском говорил практически без акцента.

Он обернулся и оглядел мне с ног до головы. Холт Реграм был красив и этим всегда привлекал женщин. Темные бездонные глаза резко контрастировали со светлыми волосами. Аристократические черты, капризно изогнутые пунцовые губы и тонкий, почти незаметный шрам, тянущийся с лева по контуру скулы.

У родовитых темных в его королевстве имелся странный обычай. На тринадцатый день рождения мальчики проводили ритуал магического круга и призывали демона. Если древнее существо отзывалось, то темному ведьмаку оставалась частичка демонической силы. Холту достался только шрам. Вообще, я видела одаренных демонами чародеев. Они, конечно, были сильны и все такое прочее, но с большим прибабахом.

— Милое платье, — промурлыкал Холт. — Я помню, как ты его примеряла у модистки.

— Ему отрезали рукава, — со смешком помахала я отодранным рукавом.

— Надеюсь, ты прокляла вандала? — спросил Холт.

— И не только. Ты легко их узнаешь по розовым волосам.

Холт был выше меня на голову, но двигался бесшумно, как кошка, и с той же кошачьей грацией. Мы крепко обнялись. От него знакомо пахло горьковатым цитрусом и веяло сотней наших общих воспоминаний.

— Ты надолго приехал?

— Не очень-то вежливо спрашивать гостя, когда он допьет виски и свалит домой, — хмыкнул он. — Думал, что ты сбежишь на следующий день обратно ко мне, но ты действительно здесь осталась. Стало интересно, что хорошего в твоем Сартаре, что ты так мечтала сюда вернуться. Не удержался и решил тебя навести.

— Желаете экскурсию по столице, господин Реграм?

— Для начала я посмотрел бы твой обожаемый Истван. Ты говорила, что в нем отличный склеп?

— Да, и ты в его сторону не собираешься коситься! — отрезала я. Не хватало еще, чтобы лучший друг в качестве сувенира увез в бутылке спящий призрак какого-нибудь дедушки Иствана.

— Где твой багаж? Я не видела в холле дорожных сундуков.

— Я налегке, а мой саквояж уже стоит в твоей потрясающе пустой гардеробной комнате, — с насмешкой отозвался он.

— Добрый день, — раздался из дверей ледяной голос Калеба, и я невольно отшатнулась от лучшего друга, словно он бился магическими искрами.

В секунду атмосфера в комнате изменилась. Мужчины изучали друг друга хищными, пристальными взглядами. В лицах обоих светился необъяснимый азарт. Показалось, что воздух похолодел на несколько градусов. Даже странно, что оконные витражи не покрылись льдистыми узорами.