Лучший книжный парень

— Боже мой, — я разворачиваю его и откусываю большой кусок. — Почему ты так добр ко мне?

— Не разговаривай с набитым ртом. Твои родители что, не учили тебя хорошим манерам? — подначивает он, и мы отправляемся в путь.

Для утра пятницы на дорогах довольно свободно. Я подключаю телефон и говорю ему, что он отвечает за музыку.

— Похоже на тест, — говорит он, почесывая бороду и просматривая мой плейлист. — Я что, должен произвести на тебя впечатление своими музыкальными познаниями?

— Ха! — какая нелепая мысль. — Я ничего не смыслю в музыке, в основном слушаю радио, когда нахожусь в машине, и подкасты о книгах.

— Какую музыку ты любишь?

— Просто поставь мне то, что тебе нравится.

Следующий час мы проводим в основном в молчании, слушая подборку его песен, которые я бы назвала грустным мужским роком. Они успокаивают и соответствуют настроению, в котором мы оба находимся, пытаясь дышать свежим воздухом под тяжестью наших жизней. Через некоторое время он переключает музыку на что-то более оптимистичное, и я чувствую, как мои плечи двигаются в такт музыке.

— Она напоминает мне о том, как если бы я была в одном из тех пляжных клубов на Ибице.

— Ты там была?

— Боже, нет, просто представляю, на что это похоже. Вы с Хизер много путешествовали? — спрашиваю я, надеясь, что не перехожу границы дозволенного. Он качает головой и кусает себя за щеку.

— Не совсем. Мы хотели, но потом она заболела, и многие планы пришлось отложить.

— Как долго она болела? Можно об этом спросить?

— Долго. Ей часто ставили неправильный диагноз, все выдавали за вирусы, а потом говорили, что это хроническая усталость. К тому времени, когда они выяснили, что это рак, он распространился, и ей потребовалось длительное лечение. — Господи, бедная женщина.

— Это правда ужасно. Где вы хотели побывать?

— На самом деле, везде. Мы мечтали пожить в Австралии. Она любила животных, поэтому хотела побывать в местах, где могла бы видеть их в дикой природе. После ее смерти я подумывал о том, чтобы сделать все это в память о ней, но мысль о том, что я буду так далеко и без нее, была просто невыносимой. И теперь у меня есть кофейня, так что это то, на чем я сосредоточен.

Я не отрываю взгляда от дороги, моргая, чтобы избавиться от слез, застилающих глаза.

— А что насчет вас с Адамом? — спрашивает он.

— Нет, мы никуда не ездили. — Я с трудом сглатываю, чтобы прочистить горло. — Мы были так сосредоточены на том, чтобы накопить на дом, а потом заняться ремонтом. На самом деле мы готовились к нашему первому в жизни отпуску, но он уехал примерно за месяц до того, как мы должны были улететь.

— Ты не полетела?

— Одна? Ни за что. Я была слишком подавлена. Слышала, что он взял ее вместо меня.

— Какой мудак.

— Ага. Так что да, я никогда не была за границей. Думаю, я больше домоседка. Мне правда нравится то место, где мы живем, но мне нравятся такие поездки, как эта, когда я просто ненадолго отправляюсь в путь.

— Я был за границей только в школьной поездке в Париж, когда мне было пятнадцать.

— Было весело?

— Да, но нам приходилось выполнять кучу школьных заданий, пока мы были там. Например, зайти в аптеку и купить зубную щетку на французском языке. Так странно. Все, что я помню, это «ou est la discotheque?» (прим. Где дискотека?) — У него удивительно приятный французский акцент и он невероятно сексуален.

— Важная фраза. Поставь что-нибудь французское.

— Например, что?

— Эм, «Encore Une Fois». Не могу вспомнить ни одной другой французской песни. — Он включает погромче, я опускаю стекла, и мы наклоняем головы, указываем пальцами и пританцовываем на своих местах, оба пытаемся петь, хотя не знаем ни слова, кроме «Encore Une Fois», которые, к счастью, составляют большую часть песни. Когда она заканчивается, мы задыхаемся, исчерпав свой прилив энергии. Он выбирает что-нибудь более непринужденное, и мы снова погружаемся в уютное молчание.

Когда мы съезжаем с двухполосного шоссе и выезжаем на однополосную дорогу, он снова заговаривает:

— Как думаешь, то, что ты была с Адамом, сдерживало тебя? Я имею в виду, в твоей жизни.

— Ого, что за вопрос. — Я смотрю на него, и он изучает мое лицо. — Ты подрабатываешь психотерапевтом?

— Извини, ты не обязана отвечать.

— Об этом тяжело думать. Наверное, в то время я думала, что была счастлива, делая все, что мы планировали. Я люблю свой дом, и он привел меня к моему бизнесу, так что я не жалею об этом, но иногда задаюсь вопросом, не упустила ли я часть своей двадцатилетней жизни.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы были неразлучны, и только когда он ушел, я поняла, что на самом деле у меня не так уж много друзей или увлечений, которые были бы только моими. Все веселились и предавались воспоминаниям, а мы просто сидели дома, смотрели телевизор или делали ремонт. Хэтти и Меган попробовали столько всего вместе, а я никогда и никуда не ходила. Уехать куда-нибудь на выходные, на фестивали, даже просто на ночевки, но я отказывалась от всего этого, чтобы сэкономить деньги или потому, что хотела быть хорошей девушкой. Оглядываясь назад, понимаю, что он бы не одобрил, если бы я что-то делала без него, поэтому я всегда сразу же отвечала «нет». Я никогда даже не спрашивала об этом.

Он молчит, давая мне время обдумать то, о чем я раньше не задумывалась.

— Я была в полном замешательстве, когда мне пришлось учиться быть одной. Я не могла спать с выключенным светом. Девочки оставались со мной целую вечность. Затем я прочитала книгу о женщине, которая избавилась от чрезмерно контролирующих отношений, и, хотя все было не так плохо, некоторые вещи откликнулись мне.

— Например, какие?

— Думаю, мне было довольно неприятно осознавать, насколько сильно я на самом деле копирую его. Вероятно, когда ты с кем-то так долго, ты действительно привыкаешь все делать по-его. Мы ходили туда, куда он хотел, ели то, что он любил. Ты обнаруживаешь, что вещи, которые значили для тебя целый мир, не имели такого же значения для другого человека. Какое-то время я сама не понимала, что думаю, как будто часть меня умерла. — Я не успеваю опомниться и морщусь. — Извини, неудачный подбор слов.

— Все в порядке, я понимаю, что ты имеешь в виду. Хизер умерла, но мужчина, который был ее мужем, умер с ней. Ты не скорбишь из-за того, что он умер, но твоя жизнь с ним закончилась, и это тоже потеря.

— Ага, — киваю я и смаргиваю слезы, готовые вот-вот навернуться на глаза. — Это ободряет.

— Это значит для меня все, Кара. Спасибо, что поделилась со мной и позволила мне выговориться.

На удивление легко говорить о таких вещах, когда я сосредоточена на вождении. Есть место для того, чтобы это прозвучало не отфильтрованным, и приятно поговорить об этом с кем-то, кто не начинает сразу же критиковать Адама, как это делают девчонки. Хотя есть много насмешек и признаков того, что он тоже не в восторге.