Лучший коп Мегаполиса

— Ты не меняешься, майор, — пожала плечами она. — Потанцуйте, дети, порадуйте старую колдунью, а я вам спою.

Она соскочила с площадки и унеслась прочь. Издали послышалась горячая мелодия ормийского танца. Лонго посмотрел на меня.

— Иди, — улыбнулась я.

— Ты не возражаешь? — спросил он у Нордони.

— Господи! Он ещё спрашивает!

Лонго подхватил Зирфу, и они вдвоем спрыгнули с площадки в звенящую звёздами ночь. Огненный танец закружил их, и яркие лучи хороводом понеслись вокруг.

Я смотрела на Лонго, мне нравилось на него смотреть. Каждое его движение было полно силы, огня и страсти. Он был в этот момент воплощением молодости и красоты своей далекой зелёной планеты, где начинают любить с пелёнок и прекращают лишь в смертный час, где женщины считают, что шрамы украшают мужчину, а мужчины, когда любят, не думают о других женщинах.

— Я завидую им, — неожиданно услышала я голос Нордони.- Мы вечно откладываем жизнь на «после работы», боимся потерять голову и превращаемся в холодную, думающую расу, напичканную условностями и порабощённую ложным чувством долга.

— О чём вы? — удивилась я.

Он задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

— Это я так… Просто мысли вслух. Они живут как дети, не ду­мая о том, что ждёт их завтра, и они счастливы.

— А вы?

— Почти всегда, — кивнул он.

— Почти?

— Когда не думаюо том, что будет.

— А что будет?

Он пожал плечами.

— Через десять лет она начнёт стареть, а через сорок-пятьдесят умрёт. И я опять останусь один.

— Не думайте об этом. Никогда.

Я обернулась и посмотрела на Лонго. Подумать, что с ним будет через…

— Я надеюсь только на то, что им тоже удастся разработать вживляемые регенерационные системы, — снова заговорил Нордони.

— Да, это было бы прекрасно.

— Не слышу оптимизма.

— На свете нет ничего вечного, Джулиано. И вечной любви тоже нет. Как это ни печально. Человек не создан для вечности, потому что вечность неподвижна, она мертва.

— Не могу согласиться, — возразил он. — Разве плохо, когда двое вечно любят друг друга, вечно молоды, вечно счастливы?

— Вы не представляете себе, что это такое. Представьте: счаст­ливая пара, остановившаяся на возрасте двадцати пяти лет. Они живут, растят детей, дети вырастают и тоже «застывают» в том же возрасте. Отец выглядит ровесником детей. Все вокруг молоды, энергич­ны и жизнерадостны. Год, два, три… И в один прекрасный момент вдруг начинает казаться, что жизнь остановилась. Она не застыла, но пробуксовывает на месте. Ничего не меняется. Сплошное счастье, сплошная радость. Это ужасно.

— Вы против бессмертия?

— Когда я буду против, я засуну голову под кузнечный пресс. Я против вечности и неизменности.И против откладывания жизни на «после работы».

Музыка смолкла. Лонго и Зирфа вернулись к нам, а из темноты снова выплыла извивающаяся фигура Сапфиры. Она запела, но больше уже не приближалась к нам, и мы очень скоро забыли о ней. Разговор за столом оживился, хотя мне трудно припомнить, о чём шла речь. Что-то много и быстро говорила Зирфа, Нордони очень темпераментно то ли поддерживал, то ли возражал, Лонго бросал время от времени энергичные фразы. Неожиданно Джулиано обернулся назад.

— Внимание, Лонго! — таинственным полушёпотом проговорил он.- На горизонте твой давний деловой партнер в преферансе, где на кону стоит двадцать шестой участок.

— КУ-У? — нахмурился Лонго.

Я встрепенулась. Неужели я увижу эту легендарную «обожаемую киску» Рута? Его нежно любимого «старика», который в давние времена пригрел на своей груди и выкормил из своих уст Белого Дьявола, Питона-Альбиноса, державшего в страхе весь ближний космос?

Лонго вздохнул, поднялся и оправил свой безупречно сидящий пиджак. Из мрака выплыл островок платформы, на котором стоял огромный, неправдоподобно огненный тигр с чёрной раскраской полос на спине и ярко-жёлтой гривой. Его таинственный лик излучал покой и мудрость, а прекрасные глаза сверкали изумрудами.

— Добрый вечер, лейтенант! — не разжимая бархатных губ, проговорил КУ-У.

Он был как раз таким, как я его себе представляла, и всё же поразил меня, почти привёл в замешательство своим гроз­ным, почти сверхъестественным величием.

— Рад вас видеть, — улыбнулся Лонго и, глядя на него, трудно было заподозрить его во лжи.

— Давно не заглядывали ко мне, — продолжал КУ-У. — А ведь нам, наверно, есть о чём поговорить.

— Я лишь позавчера вернулся на Клондайк.

— Я слышал. И слышал, что вы вернулись не с пустыми руками.

Изумрудные глаза уставились на меня, и по моей спине пробежал холодок.

— У вас отличный вкус, лейтенант.

— В данном случае я не в силах возразить, — Лонго улыбнулся мне. — Я загляну к вам на днях.

— Непременно, лейтенант, непременно. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов, — тигролев окинул взглядом всех, сидевших за столом. — А впрочем, эти два вопроса я могу задать и здесь. Глубо­коуважаемый синьор Нордони, должно быть, в курсе. Прекрасная Зирфа умеет молчать, когда нужно, а мисс Бентли не из тех женщин, которые позволяют что-то скрыть от них или выведать у них. Вы ведь тоже в курсе?

— О чём? — растерялась я.

— Лонго Руфах, мой сын жив? — жёстко и требовательно спросил КУ-У, сверля Лонго взглядом. — Только «да» или «нет». Всё останется между нами. — Он жив?

— Мне очень жаль, — спокойно и непреклонно ответил Лонго.

Тигролев тяжко вздохнул и понурил свою большую красивую голову. И тут я заметила, что он очень стар и несчастен, но не слаб! Он снова поднял взгляд.

— Боги Звёзд да пребудут с вами, — негромко произнёс он. — Вы хороший полицейский, и я прощаю вам то, что вы не пощадили моих отцовских чувств. Тогда ответьте мне, как продвигается дело об убий­стве лейтенанта Родригеса. На этот вопрос вы можете дать ответ? Ведь какой-то мерзавец убил в моём городе полицейского. Он нарушил Золотое Правило. Это позор.

— Кое-что у нас уже есть, — ответил Лонго. — Есть основания полагать, что это личная месть.

— И вы знаете кто это?

— Да. Но вам не скажу. Этот парень нужен мне живым.

— Хорошо… — КУ-У поднялся на лапах и выгнул спину. — Загля­ните ко мне в офис, когда будет время.

Он умчался в направлении яркого венка голубых звёзд.

— Ты, действительно, вычислил убийцу Родригеса? — проводив старика взглядом, спросил Нордони.

— Да.

— Тебе известно имя?

— Известно.

— И где его искать?

— Это дело времени.

— Как тебе это удалось?

— Всё было очень просто… — пожал плечами Лонго, а потом хмуро посмотрел вслед КУ-У. — Всё было слишком просто, Джули!

XI

Мы вернулись домой лишь за полночь. На следующее утро Лонго не стал меня будить. Я слышала, как он встал, принимал душ, одевался, что-то делал на кухне. Он старался не шуметь, чтоб не разбудить ме­ня, и я добросовестно делала вид, что сплю. Мне не хотелось говорить с ним. Он так и не пожелал рассказать мне об убийстве Родригеса, лишь снова повторил просьбу не выходить из квартиры. Мне всегда нра­вилось, когда мужчины оберегали меня от излишних волнений, но на сей раз это напоминало детскую игру.