Лучший мужчина Нью-Йорка

Ее тело помимо ее собственной воли каким-то непостижимым образом настроилось на Даниэля, и теперь, как бы тихо он ни пробирался по коридору, она обязательно ощущала его присутствие, а как только ему начинали сниться тревожные сны, сразу же замирала в ожидании мучительных криков.

Каждую ночь он безжалостно отрезал от ее сердца очередной кусочек, и теперь, в качестве благодарности за молчание, решил ее избегать?

Джи нестерпимо захотелось ударить его.

Поднимаясь домой, она услышала знакомый голос и, прибавив шагу, увидела, что Даниэль говорит с главой совета жильцов, и сразу же оглядела его с головы до ног. Непременные джинсы, рубашка, спортивная куртка. Он всегда одевался примерно одинаково, так почему сейчас она не может отвести от него глаз? При хроническом недосыпе никто не вправе так замечательно выглядеть, так что нужно взять себя в руки и успокоиться.

Заметив пакет у него в руке, Джи улыбнулась:

– Печенье?

– Да, причем свежеиспеченное… – Даниэль улыбнулся соседке, и та просияла, как влюбленная школьница.

– Денни по секрету признался, что обожает сладости.

Распрощавшись с Агатой, они молча поднялись на следующий этаж, и тогда Джи вызвала лифт, резко ухватила Даниэля за рукав и втолкнула в кабину.

– Хочешь печенья? – невозмутимо предложил Даниэль, пока она возилась с решеткой.

– Хочу, чтоб ты им подавился. – Джи скрестила руки на груди. – Сколько ты еще собираешься меня избегать?

– Сейчас я тоже тебя избегаю?

У Джи не было ни малейшего желания играть в какие-либо игры.

– Думаешь, ты один тут не можешь нормально спать? Но разве я тебя в чем-нибудь упрекала? Нет, я всего лишь не дала тебе опоздать на работу. «Спасибо, Джи». «Не за что, Даниэль». И все, дальше можно было бы снова притворяться, что я ничего не знаю, но вместо этого ты стал задавать ненужные вопросы, и мне пришлось отвечать. А теперь ты наказываешь меня за то, что я ответила честно, при том, что сам же заметил, что я не умею врать.

Даниэль встретился с ней взглядом, и в его невероятно голубых глазах ясно читалось предупреждение.

Джи устало вздохнула:

– Мы живем через стенку, неужели ты всерьез считал, что сможешь что-то утаить?

Они уже подъезжали к пятому этажу, а Даниэль задумчиво разглядывал потолок.

Как же до него достучаться?

– Денни, почему, по-твоему, я столько молчала? – невольно спросила Джи, хотя и не собиралась спрашивать.

Но в ответ он лишь пожал плечами и так крепко сжал пакет с печеньем, что у него даже побели костяшки пальцев.

Неужели она его теряет?

Лифт остановился, Даниэль шагнул вперед и снова посмотрел ей прямо в глаза.

Джи вздернула подбородок.

– Не пущу.

Тогда он просто ухватил ее за талию и убрал с дороги.

– Ты не сможешь вечно меня избегать! – окончательно выходя из себя, воскликнула Джи.

Одним движением распахнув решетку, Даниэль вышел в коридор, а затем снова ее закрыл.

– Что ты… – удивленно начала Джи, но тут он просунул руку сквозь решетку и нажал на кнопку, отправляя лифт на первый этаж.

Раньше она хотела просто ударить его?

Так, это в прошлом.

При следующей встрече она его сразу прикончит.

Когда он отправил Джи на первый этаж, у нее было такое смешное лицо, что Даниэль обязательно рассмеялся, не будь ему так паршиво. Но вместо этого он просто пошел к себе.

Но не успел он сделать и двух шагов, как услышал ее голос:

– Молодец, можешь теперь всегда меня избегать, всего пару дней назад я только об этом и мечтала. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Я отлично понимаю, что ты не хочешь ничего обсуждать, но знай, скорей в аду начнут продавать мороженое, чем я снова с тобой заговорю.

Глубоко вздохнув, Даниэль замер на месте. Неужели она обиделась?

Покачав головой, он пошел к себе. Они годами спорили, но слова никогда ее не ранили, так неужели сейчас ранило молчание?

Почему-то вдруг почувствовав себя виноватым, Даниэль закрыл за собой дверь и сразу же уставился на гордо стоявший прямо посреди стола инородный предмет.

Когда Джи наконец-то снова поднялась, он ждал ее у двери, вертя в руках свою находку.

– Моя кружка?

– Да.

– Я тебя ненавижу.

– Я знаю.

Вырвав у него кружку, Джи вошла к себе и захлопнула дверь, но Даниэль и не подумал сдвинуться с места.

Четыре, три, два…

Дверь снова открывалась.

– И знаешь, что я ненавижу больше всего?

– Что сама не додумалась до выходки с лифтом?

– Ненавижу, что тебе так легко удается выводить меня из себя.

– Это врожденный талант.

– Обычно я нахожусь в полной гармонии с самой собой и миром вокруг, какие бы сюрпризы он мне ни преподносил. Но стоит тебе лишь появиться на горизонте с невозмутимым видом, как я сразу же начинаю сходить с ума! Особенно теперь, когда знаю, что вся твоя невозмутимость – одна сплошная бравада.

Даниэль невольно улыбнулся, и Джи недоверчиво на него уставилась:

– Неужели ты даже сейчас не угомонишься?

– Вряд ли.

Просто невероятно, как она красива, когда злится. Яростно горящие глаза, страстная натура, разворачивающаяся во всей красе… А ведь раньше ему лишь изредка удавалось увидеть ее истинную суть, и теперь, даже несмотря на то что и сам мог сгореть в разбуженном огне, Даниэль не мог ею налюбоваться.

– Не начинай, – предупредила Джи.

– А что я начинаю? – улыбнувшись еще шире, уточнил Даниэль.

– Сам знаешь.

– Может, тогда пойдем ко мне и доведем все до конца?

– У нас не те отношения.

– Все можно изменить.

– Просто потому, что мы попытались подружиться, еще не значит, что…

– По-твоему, это так называется? – Даниэль недоверчиво приподнял бровь. Разве можно быть такой наивной?

– Я…

– Еще скажи, что ни разу об этом не думала.

Джи открыла рот, закрыла и лишь затем сумела выговорить:

– О чем мы вообще говорим?

– А то ты не понимаешь.

– То есть о сексе. – Она нахмурилась. – С тобой…

– Я говорил о поцелуе на станции, но если ты хочешь сразу перейти к сексу…

– Я об этом не думала, – соврала Джи.

Даниэль покачал головой:

– Мы же уже выяснили, что ты совсем не умеешь врать, так к чему опять начинаешь?

– То есть сам ты об этом думал?

– Если ты о сексе…

Джи прищурилась.

– Если ты не заметила, то я парень, так что, разумеется, я об этом думал.

– И?

Даниэль постарался небрежно пожать плечами, надеясь, что по нему не заметно, что он начинает возбуждаться от одного этого разговора.