Лучший мужчина Нью-Йорка

Он легонько погладил ее по волосам. Пускай Джи кажется, что она сильная и может годами жить на пределе, но сам-то Даниэль отлично знал, как тяжело ей приходится и что бывает с теми, кто слишком долго живет в постоянном напряжении.

Даниэль прекрасно понимал, что и сам однажды сорвется. Но можно же немного и порадоваться напоследок, верно? Главное – не утянуть за собой Джи, слишком крепко за нее цепляясь. Именно поэтому он и не требовал от нее того, чего не мог дать сам. Так сложно перед кем-то открыться… Под обстрелом и то было проще.

Но ее губы… Целуя эти губы, Даниэль чувствовал себя как никогда живым и сильным, а все проблемы отходили на второй план.

Так, похоже, у кого-то крупные неприятности.

Даниэль глубоко вздохнул и спросил:

– Мы тут надолго?

Джи глянула на Джека.

– Не знаю, час, может, два… Если хочешь, можешь идти.

– Не хочу, просто я подумал, что ты не обедала и тебе не помешало бы подкрепиться. Надеюсь, твой Стью в состоянии приготовить бутерброд? Пойду чего-нибудь закажу.

Ладно, пусть он и не в состоянии предложить ей всего себя, это еще не значит, что ему совсем уж нечего предложить.

И в первую очередь он о ней позаботится. Не из привычного чувства долга полицейского перед гражданским и даже не из-за семейных связей, а просто потому, что она действительно стала для него много значить. Так странно.

Но это же Джи.

Да все сводится именно к этому.

Как же все просто.

И при этом невероятно сложно.

Глава 9

Порой дельный совет можно найти и на магнитике с холодильника. Например, есть такой вопрос: сколько дорог нужно пройти, прежде чем поймешь, что окончательно заблудился?

Он с ума ее решил свести?

– Может, прекратишь? – Джи слегка шлепнула Даниэля по руке.

– А что тебя не устраивает? Я всегда считал, что девушки радуются, когда парни помогают убирать со стола.

– Я весьма трепетно отношусь к порядку в шкафу.

Оглядевшись по сторонам, Даниэль улыбнулся:

– Тогда искренне тебе сочувствую. Тебе, наверное, непросто приходится в этой аладдиновой пещере…

– Может, ты и не в курсе, но когда каждый месяц не скачешь с места на место, то начинаешь создавать вокруг себя домашний уют! – ощетинилась Джи, защищая любимые пуфики, рамочки и прочие мелочи, расставленные на всех полочках и подоконниках.

– Да, а еще знакомишься со всеми окрестными жителями. Одинокой девушке следует вести себя осторожней. Советую почаще менять привычки, а то даже тот парень из китайского ресторанчика знает, как тебя зовут и где ты живешь.

– А как еще, по-твоему, он может доставлять мне заказы? – сухо уточнила Джи.

– Сегодня он ничего никуда не доставлял, мы сами к нему ходили.

– Ты в каждом встречном видишь потенциального убийцу? – Джи начала уже всерьез злиться. – Я доверяю своему первому впечатлению. И тебе советую.

– Ты же понимаешь, что теперь я просто не могу не спросить.

– Лучше не надо.

– Я готов принять твой ответ, каким бы он ни был.

– Это-то как раз меня мало волнует.

– Но ты не хочешь услышать, какое первое впечатление произвела на меня ты сама? Где твое любопытство, неужели тебе совсем не интересно?

– Любопытство тут ни при чем, да и вообще я сильно сомневаюсь, что ты помнишь, когда мы познакомились.

– У меня хорошая память.

Джи вздохнула:

– Не думаю, что сейчас стоит вспоминать, с чего начались наши бесконечные споры.

– А почему бы и нет? Все равно ты сегодня явно не в духе. Когда будешь готова сказать, в чем проблема, дай мне знать. – Даниэль поставил грязные стаканы в раковину. – Мы познакомились, когда на четвертое июля Лив привела тебя к нам домой.

Нет. Будь у нее настроение чуть лучше, она бы тогда сказала, что познакомились они…

Джи невольно вспомнила, как Даниэль впервые наградил ее своей неповторимой улыбкой. Странно, обычно она хранила подобные воспоминания в самом дальнем уголке памяти. Она в мельчайших подробностях помнила, что тогда было одето на Даниэле, как великолепно он выглядел… И, самое главное, она с точностью помнила, что почувствовала, как только его увидела.

– Ты была такой тихой, – заметил Даниэль.

– Когда вокруг много твоих родственников, простым смертным сложно вставить хоть слово.

– Только не говори, что смущалась привлекать к себе внимание толпы полицейских.

– Это тоже, – кивнула Джи.

– А почему? Если ты ни в чем не виновата…

Так, ладно, он же ничего не знает.

– Сложно избежать чувства вины, когда ты оказываешься не на своем месте.

– И ты действительно чувствовала себя виноватой?

– Тогда у меня вообще не было своего места.

– А сейчас?

– Мне нравится думать, что я завоевала себе определенный уголок в этом мире. Советую и тебе как-нибудь попробовать.

– Думаешь, я не пробовал?

– На это как бы намекает целая куча нераспакованных коробок у тебя в гостиной, – заметила Джи, стараясь не глядеть в невероятно голубые глаза, чтобы под маской спокойствия Даниэль не смог прочесть ее истинные чувства.

– Краткосрочная аренда. Или ты уже забыла?

Как она могла забыть, когда непрерывно слышала, как огромные часы отсчитывают ускользающие мгновения? Те краткие мгновения, за которые ей нужно успеть хоть как-то сократить ту пропасть, что выросла за многолетнюю войну. Войну, которую она сама же и начала.

Да еще и это задание, на которое она согласилась… Теперь они станут видеться еще реже.

Перед встречей Джи как раз переписывалась с Даниэлем, продолжая ту словесную игру, в которую она никогда не собиралась играть на работе, и улыбалась, как дурочка, обмениваясь посланиями с сексуальным подтекстом. Ну как можно быть настолько плохим? Час спустя половина женского коллектива уже расспрашивала Джи о ее новом мужчине, потому что, по их словам, такая улыбка бывает у девушек лишь от мужского внимания, и требовала подробностей. И Джи уже даже всерьез подумывала все рассказать. Больше-то рассказывать было некому…