Лука и огонь жизни
Шрифт:
Однако история на этом не закончилась. Едва у Луки отлегло от сердца и он решил, что дело сделано, как тут же услышал неприятный, похожий на бульканье смех в углу спальни и, к своему ужасу, увидел там Тварь, которую на его глазах Титан забросил в глубины космоса. Существо это, правда, больше не носило ни красную рубашку, ни потертую панаму и выглядело абсолютно бесцветным и безликим, потому что Рашид Халифа полностью пришел в себя. Теперь этот посланник смерти, пытавшийся принять человеческое обличье, выглядел каким-то искореженным и отвратительно липким, словно сделанным из клея.
—
— Убирайся прочь! — закричал Лука. — Ты проиграл. Мой отец выздоровел. Лети мыльным пузырем туда, откуда явился.
Рашид, Сорайя и Гарун уставились на него с изумлением.
— С кем это ты разговариваешь, Лука? — спросил Гарун. — В том углу вроде никого нет.
Но пес Медведь и медведь Пес не хуже Луки видели отвратительную Тварь, и прежде чем Лука успел что-нибудь сказать, вмешался пес Медведь:
— А что, если бессмертное существо отдаст свое бессмертие?
— Почему Медведь так странно лает? — спросила совсем сбитая с толку Сорайя. — Что здесь вообще происходит?
— Ты помнишь? — настойчиво спросил Луку Медведь. — Я — Барак из рода Ит-Барак, и мне уже больше тысячи лет? Превращенный в собаку китайскими чарами? Тебе не слишком понравилось, когда я об этом рассказывал. Ты хотел, чтобы я был просто твоим псом, и ничем больше. Ну вот, теперь я готов именно псом при тебе и остаться. После всех этих тысяч лет. К черту прошлое! Да и кто захочет жить еще тысячу лет? Нет уж! Я хочу быть просто собакой, твоим псом по кличке Медведь.
— Это слишком большая жертва, — пролепетал Лука, ошеломленный преданностью своего пса и его бескорыстной отвагой. — Я не могу просить тебя о ней.
— А тебе и не нужно просить, — ответил пес Медведь.
— Пес ведет себя как-то слишком шумно. Я такого не припомню, — вмешался Рашид. — Утихомирь его как-нибудь, Лука.
— Бессмертие, — жадно забулькала Тварь в углу. — М-м-м! О да! Поглотить бессмертие! Высосать его из бессмертного существа и наполниться им, оставить бывшего бессмертного в смертной ипостаси! О да. Это дело стоящее.
— Гм! — внезапно заявил медведь Пес. — Хочу кое в чем признаться. — В этот момент Луке показалось, что медведь больше похож на овцу, чем на косолапого. — Помните историю, которую я вам рассказал, — о том, что я был принцем, способным превращать воздух в золото? И еще про Булбул-Дэва, великана-людоеда с птичьей головой?
— Помню, конечно, — отозвался Лука.
— Ты только послушай, Рашид, медведь рычит, а мальчик разговаривает с ним, как с человеком, — растерялась Сорайя. — Все это зверье — и твой сын тоже — совсем вышло из повиновения.
— Я солгал, — пристыженно опустив голову, признался медведь Пес. — На самом деле единственное, что я сотворил, — это вымысел про косматого медведя, по образцу истории про косматого пса. Я решил, что тоже должен что-нибудь эдакое рассказать про себя, особенно после того, как пес Медведь
спел такую сагу. Я просто счел себя обязанным. Я очень сожалею.— Не расстраивайся, — утешил Лука. — Это же дом сказочника. Теперь-то ты знаешь, что это такое. Здесь все сочиняют какие-нибудь истории.
— Ладно, все решено, — подвел итог пес Медведь. — Среди нас есть только одно бессмертное существо, и это я.
Не тратя времени на дальнейшие препирательства, он побежал в угол, где корчилась липкая Тварь, и прыгнул. Лука увидел, как Тварь невероятно широко разинула пасть, проглотила Медведя, а потом извергла его обратно. Пес Медведь выглядел таким же, но не совсем, а Тварь приняла форму Медведя. Вместо Никтопапы появился Не-Медведь.
— О-о-о! — вскричала Тварь. — О-о-о! Восторг! Экстаз!
В этот момент произошел обратный взрыв, как будто вспышка не раздалась во все стороны, распространяясь наружу, а схлопнулась, всосалась внутрь. Медведо-Тварь сжалась до точки и — ввууффф! — исчезла.
Пес Медведь гавкнул, виляя хвостом.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Лука. — Тебе что, кошка язык откусила?
Тут зарычал медведь Пес.
— А-а, — протянул Лука, начиная соображать. — Чары рассеялись? Теперь вы просто домашние животные, а я просто я.
— Гав! — сказал пес Медведь и, подпрыгивая вокруг Луки, лизнул его в лицо.
Лука крепко обнял его.
— После того, что ты сделал для нас, — объявил он, — я никому не позволю считать, будто собаки приносят несчастье, потому что этот день, когда ты стал просто моим псом, самый счастливый в нашей жизни.
— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит? — жалобно спросила Сорайя.
— Все в порядке, мама, — успокоил Лука, крепко обнимая ее. — Не волнуйся. Мы вернулись к нормальной жизни.
— Ничто не бывает нормальным, когда речь идет о тебе, — ответила мать, целуя его в макушку. — Нормальная жизнь? Это в нашем-то доме? Да тут сроду не бывало нормальной жизни.
По вечерней прохладе был накрыт ужин на плоской крыше их дома прямо под звездами — звезды снова появились в небе! — настоящий пир с изысканно приготовленным мясом, жареными овощами, соленьями, конфетами, холодным гранатовым соком и горячим чаем, а также с редкостными блюдами и напитками: супом радости, карри, приправленным волнением, и мороженым великого утешения. В центре стола помещался выдрин горшочек, где оставшиеся пять выдриных картофелин сияли светлым Огнем Жизни.
— Значит, другая Сорайя, которая так тебе понравилась, — сказала Сорайя Халифа Луке слишком уж нежным голосом, — говорила, что если одну такую картофелину съест здоровый человек, то это даст ему долгую, может быть, даже вечную жизнь?
Лука покачал головой.
— Нет, мама, — возразил он. — Об этом говорила мне не Хам-Султанша Выдрии. Это сказал верховный египетский бог Ра.
Несмотря на долгую жизнь, прожитую со знаменитым Шахом Балаболом, Сорайя Халифа никогда не увлекалась всеми этими сказками, а теперь ей приходилось мириться не только с тем, что сочинял муж, но и с выдумками сыновей. Но в этот вечер она предприняла героические усилия.