Лука и огонь жизни
Шрифт:
— И этот Ра… — начала она, а Лука закончил за нее:
— …сказал это лично мне. Он изъяснялся иероглифами, а переводчиком служила говорящая белка по имени Рататат.
— Ну ладно, —
Лука как раз размышлял о том, что будет, если он сам, его брат, отец и мать смогут жить вечно. Мысль эта скорее ужаснула, чем восхитила его. Может, пес Медведь прав и лучше обойтись без всякого бессмертия, даже без самой возможности его? Да, наверное, будет лучше, если Сорайя спрячет выдрин горшочек куда-нибудь подальше, так чтобы вся семья Халифа постепенно забыла о его существовании. Картофелины в конце концов заскучают в своем горшочке, ожидая, когда их съедят, и проберутся назад в свой Волшебный Мир, и тогда Реальный Мир станет по-настоящему реальным, а жизнь станет просто жизнью, и этого вполне достаточно.
В ночном небе горело множество звезд.
—
Как известно, — сказал Рашид Халифа, — звезды иногда принимаются танцевать, и тогда обязательно что-нибудь случается. Но иногда хочется, чтобы по ночам все оставалось на своих местах, чтобы мы могли расслабиться и отдохнуть.— Дай отдохнуть моим ногам, — попросила Сорайя. — Звезды, может, и не танцуют, но мы, похоже, собираемся танцевать.
Она хлопнула в ладоши, и в тот же миг медведь Пес поднялся на задние лапы и исполнил боевой танец африканских сапожников, а пес Медведь вскочил и завыл мелодию из десятки лучших хитов, а вслед за ними вскочила и вся семья Халифа и принялась отплясывать зажигательную джигу, одновременно подпевая псу Медведю.
Так мы их и оставим всех вместе: спасенного отца, любящую мать, старшего брата и младшего братишку, который вернулся домой после опасного приключения, а вместе с ними и приносящего удачу пса и дружелюбного медведя; оставим там, на крыше их дома, прохладным вечером, под вечными, неподвижными звездами; оставим их поющими и танцующими.