Лукавый взгляд с любовью

Если идти с севера на юг, то начинался этот отрезок, где залегают гранитные скалы Украинской кристаллической линии, чуть ниже Днепропетровска, у Лоцманской Каменки, и шел до самого города Запорожья.

Впервые о порогах на Днепре упоминает в V веке до н.э. греческий историк Геродот. В Х веке о них пишет греческий император Константин Багрянородный. А полный список днепровских порогов находится в так называемой «Книге Большого Чертежа всему Московскому государству», составленной по указанию царя всея Руси Иоанна Васильевича после 1552 года.

Там написано:

«А ниже реки Самары на Днепре порог Кодак. Ниже Кодака миля порог Звонець. Ниже Звонца порог Сурский. А ниже Сурскаго три версты порог Лоханной. А ниже Лоханного три версты порог Стрельчей. А ниже Стрельчаго две версты порог Княгинин. А ниже Княгинина с версту порог Ненасытец (Неясытец). А ниже Ненасытца (Неясытца) на пяти верстах наискось Воронова (Воронаго) забора. А ниже Воронова (Воронаго) забора порог Волнег. А ниже Волнега три версты порог Будило. А ниже Будила три версты порог Лычной (Лычна). А ниже Лычного три версты порог Товолжаной. А ниже Товолжаного три версты порог Волной».

Позже пороги стали именоваться проще: Кодакский, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытец, Вовниговский, Будильский, Лишний и Вольный.

Среди них самым страшным был порог Ненасытец, расположенный вблизи сел Никольское-на-Днепре (по правому берегу) и Васильевка-на-Днепре (по левому берегу). Он имел двенадцать уступов. Сотни судов и великое множество людей нашли свой конец в его бурлящих водах. За это он и был прозван "ненасытным". Это был единственный из всех днепровских порогов, который из-за быстрого течения не замерзал зимой.

В 1787 году императрица Екатерина II по дороге из Екатеринослава (Днепропетровска) в Херсон лично посетила Ненасытец и наблюдала за тем, как лоцманы из поселка Лоцманская Каменка (сейчас это один из районов Днепропетровска и называется Лоцкаменка) проводили все 80 судов ее флотилии. Для этого на близлежащей скале был сооружен специальный деревянный дворец.

Историки считают, что именно вблизи Ненасытца в 972 году нашел свою смерть князь Святослав Игоревич, возвращаясь домой после неудачного болгарского похода.

Недалеко от порога Ненасытец находится красивейший залив — Тягинка.

После строительства в 1932 году плотины ДнепроГЭС в Запорожье пороги скрылись под водой Днепровского водохранилища.

Так вот, занятие коренных жителей Славгорода торговлей и перевозками и привело к возникновению ярмарок — сюда приезжали со всех концов те, кто хотел заполучить заморский товар из первых рук, подешевле.

Со временем к оптовым прибавились ярмарки рабочей силы, как теперь сказали бы — рекрутинговые. Сюда приезжали в поисках работы мужчины из густонаселенных селений Полтавщины и землевладельцы с Таврии — за наймом сезонных рабочих. И те и другие какое-то время, пока шло заключение договоров, жили в Славгороде, нуждаясь в жилье и обслуживании. Поэтому здесь начала развиваться сфера оказания услуг, в том числе по ремонту телег, а затем и сельскохозяйственного инвентаря. Постепенно начатки производств усложнялись, ремонт дополнялся изготовлением новых частей, а потом и целых изделий, затем переросли в механический завод со своим производством: кузней, литейным цехом. Рядом вырос кирпичный завод. И село превратилось в поселок.

Так что ярмарки в Славгороде пропали по политическим причинам — после смены формаций, когда не стало частного землевладения и всем свободным рукам нашлась работа на местах.

Самым стойким наследием тех времен, помимо существующих поныне производств и построек, остался язык — русский, разбаленный полтавским наречием украинского.

Действительно, Славгород дал миру двух докторов наук — технических и физико-математических, одного генерала, много-много медиков. Причем доктор технических наук — это ее брат. Доктор физико-математических наук — сосед, сын маминой подруги и одноклассник ее старшей сестры — он был на семь лет старше ее и по описанным обстоятельствам в детстве много уделял ей внимания. Да и генерал тоже соседский сын, правда, более молодого поколения — крестник ее отца. Так что окружение Любови Борисовны было своеобразным — сосредоточенным на науках, на достижениях, на стремлении к совершенству.

И о любви. Для Любови Борисовны «любовь» — это не инстинктивно-примитивное сусло, не жажда продолжения рода, не сексуальное чувство — даже не чувство вообще. И это далеко не выявление какой-то естественно-безотчетной данности в себе, не признание в пассивном состоянии души. Для нее это борьба со злом. Это активное отношение к миру и ближнему, выраженное в поступках и опирающееся на заповеди Христа. Следовательно, в словах: «…как трудно я люблю» — речь идет о сражениях за добро и трудных победах в них.

И уж, конечно, никакой такой «вести о раскрывшейся яркой поэтический индивидуальности Любови Борисовны» в Славгороде не было. Этого не требовалось — там всегда знали, что Любовь Борисовна была заметной личностью, талантливой и яркой, всесторонне развитой. Да взять хотя бы то, как дети воровали ее тетради со школьными сочинениями, когда она уже была студенткой! Тут писалось об этом. Достаточно еще раз подчеркнуть, что происшествие с ее тетрадями все же не рядовой случай. Это по-детски выраженное восхищение ею и признание ее талантов.

О, журналистика…

***

Есть на Днепропетровщине поселок Славгород, история которого уходит корнями во времена казацкой вольницы. Когда-то славились замечательные Славгородские ярмарки, потом почему-то многие добрые традиции забылись. Но название это не дает забыть имена тех, кем можно гордиться: ученые, медики, генералы.

Любовь Борисовна Овсянникова тоже родилась в Славгороде, и позже войдет в когорту почитаемых славгородцев. Не в этом ли заключена удивительная связь времен, незримо накапливавшаяся преданность родному краю, любовь к землякам, бережное отношение к самому слову «любовь», однажды выплеснувшемуся из души в виде поэтического откровения. Весть о раскрывшейся яркой поэтической индивидуальности докатилась из областного центра, где она живет и работает ныне, до Славгорода.

В мягкий апрельский вечер в поселковом клубе состоялась презентация новой книги Любови Овсянниковой «Мої світи», вышедшей недавно в издательстве «Січ». Книга, в отличие от первых двух, написана на украинском языке и явилась по сути творческим отчетом поэтессы перед односельчанами. Не знаю, чего ожидали совсем юные и преклонного возраста люди от этой встречи, но оптимизм, обаяние, художественное мастерство Любови Овсянниковой взяли свое. Чуткая от природы сельская публика вслушивалась в трепетную музыку стихов.

Славгородцы с удовольствием участвовали в празднике поэзии, который удачно предварял день Пасхи Христовой. Ученики местной средней школы читали стихи поэтессы не менее вдохновенно, чем она сама. Школьные подруги Любови Борисовны, ныне учителя школы, подарили ей и ее гостям прекрасные песни. Нас, членов Союза писателей Украины, приглашенных Любовью Борисовной и хозяевами, было не много — Владимир Сиренко, Константин Чернышев и автор этих строк, но каждому нашлось, что сказать собравшимся. Мы поделились своим профессиональным взглядом на стремительно ворвавшуюся в творческий мир Приднепровья поэзию Любови Овсянниковой. А когда стихи читала автор, обладающая и исполнительским талантом, яркие запоминающиеся образы, свежие метафоры соперничали друг с другом в извечном споре о том, что первичнее: чувства или разум. В чью пользу решился спор, каждый из участников встречи определял для себя сам.