Лукиан Самосатский. Сочинения

Хризипп. Нисколько. Ведь это не от нас зависит; а то, что не от нас зависит, то для нас, конечно, безразлично.

Покупатель. Я не понимаю, в каком смысле ты, собственно, говоришь.

Хризипп. Да что ты? Неужели ты не понимаешь, что в подобных делах одно предпочитаемо, а другое не предпочитаемо?

Покупатель. И теперь не понимаю.

Хризипп. Конечно! Ты ведь не привык к нашим названиям и не обладаешь воспринимающей способностью. Тот же, кто с усердием выучился логическому умозрению, знает не только это, но и то, что такое "основное свойство" и "сверхосновное свойство" и насколько они друг от друга отличаются.

Покупатель. Во имя Мудрости, не откажись сказать мне, что такое основное и сверхосновное свойство. Не могу выразить, как я был поражен ритмом всех этих названий.

Хризипп. Изволь, мне не жалко. Если хромой, случайно наступив хромой ногой на камень, неожиданно поранит себя, то для него хромота будет основным свойством, а рана окажется в виде сверхосновного.22. Покупатель. Что за тонкость ума! Ну, что же ты еще скажешь?

Хризипп. Есть сплетение слов, которыми я опутываю приходящих ко мне, забиваю рот и заставляю молчать, надев на них намордник. А имя этой силе — пресловутый силлогизм.

Покупатель. Геракл! Ты и сильного выведешь из строя своими словами.

Хризипп. Вот смотри: есть у тебя ребенок?

Покупатель. А что?

Хризипп. Положим, он играет у реки; его нашел и похитил крокодил. Крокодил обещает вернуть ребенка, если ты скажешь правду о том, что он задумал относительно выдачи ребенка. Что ты скажешь крокодилу?

Покупатель. На твой вопрос трудно ответить. Ведь я не знаю, что скажу сперва, чтобы получить ребенка обратно. Но отвечай ты, заклинаю тебя Зевсом, и спаси мне ребенка, чтобы крокодил не успел съесть его раньше.

Хризипп. Мужайся! Я научу тебя еще другим, более чудесным вещам.

Покупатель. Чему же именно?

Хризипп. «Жнецу», "Хозяину", затем «Электре» и "Закрытому покрывалом".

Покупатель. О каком закрытом говоришь ты, о какой Электре?

Хризипп. О той всем известной Электре, дочери Агамемнона, которая одновременно и знает и не знает про одно и то же. Ибо когда рядом с ней стоит Орест, еще не узнанный и держащий в руках останки Ореста, то она знает про Ореста, что он ее брат, и не знает, что стоящий перед ней — Орест. Теперь ты услышишь также удивительное рассуждение о закрытом покрывалом. Ответь мне: ты ведь знаешь своего отца?

Покупатель. Разумеется.

Хризипп. Так вот, если я поставлю рядом с тобой человека, скрытого под покрывалом, и спрошу, знаешь ли ты его, ты что ответишь?

Покупатель. Ясное дело, что не знаю его.

23. Хризипп. Но этот закрытый покрывалом и был твой отец. Поэтому, если ты его не знаешь, то ты не знаешь своего отца.

Покупатель. Ну, уж нет. Ведь, сняв покрывало, я буду знать правду. Но все же, что у тебя является конечной целью мудрости и что сделаешь ты, дойдя до вершины добродетели?

Хризипп. Я приобрету первые блага природы — я говорю о богатстве, здоровье и тому подобных вещах. Но сперва необходимо преодолеть много предварительных трудностей, изощряя свой взор чтением мелко исписанных книг, собирая объяснения и наполняя себя солецизмами и необычайными словами; и главное — не разрешено стать мудрецом, если не выпьешь трижды подряд чемерицы.

Покупатель. Да, все это благородно и достойно доблестного мужа. Но все же быть Гнифоном и ростовщиком (я вижу, что и это одно из твоих качеств) — что мы скажем, достойно ли это мужа, уже выпившего чемерицы и достигшего совершенства в добродетели?

Хризипп. Да, ведь только мудрецу и подобает давать деньги в рост, ибо ему присуще искусство умозаключать, — давать же деньги в рост и вычислять проценты, по-моему, близко подходит к умозаключениям, одному только ревнителю этой науки присуще и то и другое, и он должен брать не только простые проценты, как остальные люди, но должен брать и с этих процентов новые проценты. Разве ты не знаешь, что существуют и первые проценты и затем вторые, которые как бы являются потомками первых? Посмотри на силлогизм, что он говорит: "Если он возьмет первые проценты, то возьмет и вторые; но так как он возьмет первые проценты, то значит, возьмет и вторые".

24. Покупатель. Неужели то же самое следует сказать и о вознаграждении, которое ты берешь с молодых людей за свое учение, и неужели только такой ценитель науки имеет право брать жалованье за обучение добродетели?

Хризипп. Ты начинаешь понимать. Ведь я не из-за себя беру деньги, а ради дающего. Так как всегда один из двух тратит, а другой принимает деньги, то я приучаю себя быть принимающим деньги, ученика же — быть тратящим их.

Покупатель. А ведь следовало бы наоборот, чтобы юноша собирал деньги, ты же, как единственный богач, тратил их.

Хризипп. Ты шутишь, милейший! Но смотри, как бы я тебя не поразил стрелой недоказуемого силлогизма.

Покупатель. Что же страшного в этом снаряде?

Хризипп. Безвыходное положение, молчание и полный разброд мыслей.

25. А самое главное — если я захочу, то превращу тебя в камень.

Покупатель. Как это "в камень"? Ведь ты все-таки, милейший, кажется, не Персей?

Хризипп. Это будет приблизительно так: камень ведь тело?

Покупатель. Да.

Хризипп. Так вот: разве одушевленное не тело?

Покупатель. Да.

Хризипп. А ты одушевлен?

Покупатель. Кажется, да.

Хризипп. Значит, ты и есть камень, раз ты тело.

Покупатель. Нет, пожалуйста, освободи меня, прошу Зевсом, и сделай меня снова человеком.

Хризипп. Это не трудно; значит, будь снова человеком. Скажи мне: всякое ли тело одушевлено?

Покупатель. Нет.

Хризипп. Так вот, камень одушевлен?

Покупатель. Нет.

Хризипп. Ты же тело?

Покупатель. Да.

Хризипп. Будучи же телом, ты одушевлен?

Покупатель. Да.

Хризипп. Значит, ты не камень, раз ты одушевлен.

Покупатель. Ты сделал хорошее дело, потому что уже мои бедра, как у Ниобы, похолодели и окоченели. Я куплю тебя. Сколько надо заплатить за него?

Гермес. Двенадцать мин.

Покупатель. Бери.

Гермес. Ты один покупаешь его?

Покупатель. Нет, но вместе со всеми, которых ты видишь.

Гермес. Да, их много, плечи у них сильные, и они достойны "жнеца".

26. Зевс. Не теряй времени, вызови другого, перипатетика.