Луна над Сохо

Я спросил Фрэнка, где Найтингейл.

— Беседует по телефону с комиссаром, — ответил тот. — А мы ждем приказа.

При слове «приказ» меня прошиб холодный пот. Вряд ли согласно этому приказу они должны будут предложить Симоне с сестрами присоединиться к чаепитию. Приложив максимум усилий, чтобы не выдать свой страх, я жизнерадостно помахал ребятам Фрэнка и вышел через заднюю дверь во двор, а потом на улицу через ворота у каретного сарая. Я рассчитал, что Найтингейл хватится меня не раньше чем через десять минут, а если я не стану брать машину, то и через двадцать. Он слишком хорошо меня знает и поэтому сразу поймет, что я собираюсь предпринять. И когда начнет действовать, будет, скорее всего, думать, что защищает меня от меня самого. По иронии судьбы я был убежден, что пытаюсь сделать то же самое с ним.

Итак, двадцать минут, чтобы обнаружить мое отсутствие, и десять минут на сборы и погрузку в микроавтобус без полицейской маркировки (десантники наверняка приехали именно на таком). Еще десять минут займет дорога до Бервик-стрит. Итого — максимум сорок минут.

Я выскочил на тротуар с воплем «Такси!», и как раз в этот момент из-за поворота вывернул черный кэб. Я энергично замахал рукой, но чертов ублюдок сделал вид, что не заметил меня, и на полной скорости просвистел мимо. Я выругался, однако номер машины запомнил, чтобы потом, если представится случай, осуществить маленькую, но весьма сладкую месть. К счастью, из-за угла тут же показался еще один кэб — он остановился около одной из гостиниц на Саутгемптон-роуд, и из него вышли несколько туристов. Я запрыгнул внутрь еще до того, как водитель успел понять, что у него проблемы с системой ночного видения. У него была короткая стрижка, обычная для человека, считающего ниже своего достоинства отращивать и зачесывать волосы, чтобы прикрыть лысую макушку. Чтобы он в полной мере ощутил свое счастье, я показал ему удостоверение.

— Довезешь до Бервик-стрит меньше чем за десять минут — и ни одного штрафа до конца года, — пообещал я ему.

— А у жены?

— Тоже, — кивнул я.

— Заметано, — сказал водитель и воочию продемонстрировал мне диаметр поворота лондонского кэба — совершил абсолютно запрещенный разворот через двойную сплошную и на огромной скорости понесся к Бедфорд-сквер.

Либо он был не в своем уме, либо его жена не просто так нуждалась в том, чтоб ее отмазали от штрафов, но, так или иначе, через пять минут мы были на месте. Я так его зауважал, что даже заплатил по счетчику.

На Бервик-стрит царил пятничный вечер, и в двери небольших секс-шопов на углу Питер-стрит то и дело заходили покупатели. Рынок уже закрылся, но пабы и музыкальные магазины еще работали. Узенький ручеек сотрудников прессы тянулся с работы к метро сквозь толпу гуляющих туристов. Оказавшись рядом с домом Симоны, я поднял голову — и точно, в окне верхнего этажа горел свет.

Мне совершенно не хотелось думать о том, что Симона и ее сестры могут просто погибнуть от рук Кэфри и его парней. Но я все же свято верю в то, что перед законом все равны. Это дело, сколь бы странным оно ни было, находилось в ведении полиции, и я, как принесший присягу констебль, готовился употребить все свои полномочия, чтобы пресечь нарушение общественного порядка.

Ну то есть Лесли, наверное, мыслила бы именно так — а мне, черт побери, было не до этого!

Я принялся набирать различные комбинации кодов, пока в динамике домофона не раздался чей-то голос.

— Любимая, это я. Пришел снять показания счетчика, — сказал я, и дверь открылась.

Сделав мысленную пометку сообщить номер дома в отдел профилактики преступлений Центрального Вест-Энда, а заодно сделать им строгое внушение, я двинулся вверх по лестнице.

Менее крутой она отнюдь не стала. Неудивительно, что общение с Симоной и ее сестрами лишало людей жизненной силы.

Я едва дошел до двери их квартиры и остановился перед ней, чтобы немного отдышаться. И тут кто-то схватил меня сзади за локти. Я почувствовал у горла нож.

— Это он! — прошипел женский голос. — Открывай!

Из-за разницы в росте ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы достать до моей шеи ножом — старым кухонным, насколько я мог судить. Ей бы стоило приставить его к спине или к животу, это было бы гораздо убедительнее. Если бы пришлось действовать решительно, я ударил бы ее по руке и оттолкнул от себя. Тогда все зависело бы от быстроты ее реакции и силы желания покончить со мной.

Дверь открылась. На пороге стояла Симона.

— Здравствуй, Симона, — сказал я. — Есть разговор.

Девушка с ножом толкнула меня в спину, и я, осторожно перешагнув порог, оказался в комнате. Пегги тоже была там, бледная и напуганная. Как и в прошлый раз, в широких брюках из саржи и с короткими волосами, торчащими, словно иголки. Значит, нож у моего горла держала Шери. Симона закрыла за нами дверь.

— Заберите у него наручники, — сказала Шери.

Пегги ощупала меня в районе пояса.

— У него их нет, — объявила она.

— Почему ты не взял наручники? — спросила Симона. — Я сказала, что они у тебя будут.

— Я не собирался никого арестовывать, — пояснил я.

— Еще бы, ты собирался нас убить! — прошипела Шери.

— Один? Своими силами? — уточнил я.

Но в голове мелькнула мысль о Кэфри и его ребятах, устроивших чаепитие в «Безумии». Только теперь чаепитие, надо думать, уже закончилось, а ребята погрузились в микроавтобус — скорее всего, «Форд Транзит» без знаков отличия — и в последний раз проверяют исправность системы ночного видения и табельного оружия.

— Я не стану никого убивать.

— Врешь! — бросила Шери. — Он сказал, ты хочешь уничтожить нас!

— А может, стоит позволить им… — проговорила Пегги.

— Мы не сделали ничего плохого! — огрызнулась Шери, и ее нож — слава богу, тупой — случайно скользнул по моей шее.

— Сделали, — возразила Симона. По щекам у нее текли слезы. Поймав мой взгляд, она отвернулась.

— Кто сказал, что я хочу вас убить?

— Тот человек, — ответила Шери.

— Какой человек? Где вы встретились с ним, в пабе? — спросил я. — Можете вспомнить, как он выглядел?

Шери замялась, и тут я все понял.

— Не могу, — призналась она. — Да неважно, как он выглядел! Он сказал, ты работаешь на правительство, а правительство хочет только одного — ликвидировать тех, кто не похож на обычных людей.

Ну что я мог на это возразить? Я, собственно, затем и пришел, чтобы сообщить им примерно то же самое.

— Какого цвета у него глаза? — спросил я. — Он белый или цветной? Хоть что-то вы запомнили?

— Тебе какое дело? — рявкнула Шери.

— Почему вы не запомнили, как он выглядел?

— Не знаю, — сказала она, слегка опуская руку с ножом.

Я не стал ждать, пока она вспомнит, что я у нее как бы в заложниках. Схватив ее за запястье, я вывернул руку с ножом вверх и вбок. Правила обезвреживания человека с ножом гласят, что первым делом следует отвести нож от себя как можно дальше, а потом сделать так, чтобы преступнику стало больно его держать. У меня под пальцами что-то хрустнуло, Шери вскрикнула и выронила нож. Пегги попыталась меня ударить, я увернулся, и ее удар пришелся по лицу Шери.