Луна в кармане

украшениям для интерьера, посуде и прочему, и прочему, и прочему. К церкви вела красная

ковровая дорожка, по обе стороны которой стояли витражи из цветного стекла. Их-то я и пошла

разглядывать, когда тетушка устремилась к торговцам. Несколько человек, в том числе и пастор,

приветливо помахали ей рукой, но и без злых языков не обошлось.

– О боже, ты только посмотри, – этот голос я узнала моментально – Мира Спаркс вышла на

шопинг!

Оглянувшись, я заметила Беа Уильямсон, ее подругу и Большеголовую дочурку, все они стояли

неподалеку и смотрели на мою тетю, изучавшую ролики в одной из палаток.

Возможно, дело было в том, как вчера я сумела постоять за себя перед Кэролайн Давэйс. Или я

просто ждала этого все это. Как бы то ни было, я вдруг ощутила растущее желание поставить Беа

на место. Я сделала несколько шагов по направлению к ним. Беа нарядилась в длинное цветастое

платье и шляпу с широкими полями, а длинные светлые волосы завила в локоны. Дочку она тоже

приодела – на малышке было голубое платье с белыми оборками и такая же шляпка, как у

матери, только поменьше. Беа лениво скользнула по мне взглядом – очевидно, она меня не

узнала.

Морган сказала, что у нее какие-то счеты с Мирой, но я до сих пор не знала, в чем конкретно было

дело. Впрочем, иногда причина не так уж нужна.

Беа с подругой пошли к длинному столу, где были выставлены поделки местных умельцев, и я

пошла за ними, остановилась рядом и притворилась, что изучаю странную фигурку из колеса для

белочки.

– Я вообще в шоке, что она не явилась сюда в первых рядах, - ядовито заметила Беа. – Мне вообще

казалось, что уж она-то точно будет ночевать тут в палатке, чтобы закупиться раньше всех.

– Ох, Беа, – рассмеялась ее подруга, - ты ужасна.

– Просто это было бы неудивительно, - пожала плечами Беа. – Каждый раз, когда я ее вижу, меня

перекашивает, - она дернула плечом.

Мой нос сморщился, и я вспомнила, как это делала Кэролайн, видя меня. Да, пожалуй, теперь я

могла бы ее понять. Отчасти лишь, но могла бы. Я нашла взглядом Миру. Это не мое дело, и раз

она ведет себя так, словно ничего не происходит, я должна поступить так же.

Но это казалось мне неправильным. Этого мало!

Я обошла стол и встала прямо напротив Беа. Она удивленно подняла голову, а в следующий миг

узнала меня. Мои ладони невольно сжались в кулаки, а щеки запылали, я была готова к тому,

чтобы, если потребуется, ударить ее за то, как она позволяет себе высказываться о моей тете.

Еще не зная, что я собираюсь сказать, я сделала вдох поглубже и…

– Коли?

Мира. Она стояла прямо за моей спиной, положив руки на руль велосипеда, в корзине которого

лежал тостер с ценником в четыре доллара. Тетушка даже не заметила Беа Уильямсон и ее

подругу.

– Ну что, идем? – она взяла меня под руку. Я глянула на миссис Уильямсон, и в моей голове начала

складываться гневная речь, но Мира уже потащила меня за собой, так что я покорно пошла

следом.

Пешком мы дошли до «Последнего шанса», Мира вела велосипед между нами, и тостер

позвякивал, перекатываясь в корзине. Другие ее покупки (складной стул, две старые коробки для

шляп и несколько хоккейных клюшек) ей обещал забрать и привезти позже Норман. Чем дальше

мы отходили от ярмарки, тем больше я жалела о том, что позволила Мире увести себя и ни слова

не сказала Беа.

– Мира, - заговорила я, наконец, - как ты это терпишь?

– Терплю что?

Я махнула рукой в сторону ярмарки.

– То, как они с тобой обращаются.

Тетушка посмотрела на меня.

– А как они со мной обращаются? – поинтересовалась она. Шутит, что ли?!

– Ты же знаешь, о чем я, Мира! – мне не хотелось говорить о том, что я слышала, но других

вариантов не было. – Все эти вещи, которые они говорят о тебе, о твоей одежде, даже то, как они

смотрят на тебя и смеются, как ты это терпишь? Я просто не понимаю, как можно выносить это

день за днем, ведь это очень сильно задевает!

Мира остановилась и посмотрела на меня своими синими глазами, точно такими же, как у мамы.

– Меня это не задевает, Коли. И никогда не задевало.

– Да ладно тебе, Мира, - простонала я. – С тех пор, как я приехала к тебе, я постоянно вижу и

слышу все это! Что у тебя произошло с этой Беа Уильямсон? Почему она….

– Нет-нет, - тетушка покачала головой. – Дело не в Беа Уильямсон и не в ком-либо еще. Я –

счастливица, Коли. Я художница, не жалуюсь на здоровье, у меня есть друзья, я счастлива! Мне не

на что жаловаться.

– Но это не может не задевать, - не согласилась я. – Ты просто очень хорошо это скрываешь.

– Нет, - снова покачала она головой и улыбнулась, словно ответ лежал на поверхности, а я просто

все усложняла. – Взгляни на меня, Коли, - она указала на свою широкую желтую футболку и

леггинсы, на пурпурные босоножки. – Я всегда знала, кто я. Может быть, я не идеальна, не диву

так, как они, но это нормально. Просто я живу в собственном ритме.

Все это время я считала, что у нас очень много общего – но, видимо, я ошибалась. Миру не

волновали чужие взгляды и пересуды за спиной. Она была выше этого, сильнее этого. Она была

сильнее меня. Если она и была гусеницей когда-то, то сейчас она стала настоящей бабочкой и

парила над всеми нами, раскинув яркие крылья.

Зазвонил телефон, и я схватила трубку, свободно рукой вынимая из прически ручку и доставая

блокнот.

– «Последний шанс», чем могу помочь?

– А Коли на работе?

Это был парень. Я оглянулась в кухню – Норман, единственный парень, который мог бы позвонить

мне, сидел у окна, читал какую-то книгу про Сальвадора Дали и ел чипсы.

– Это я, - отозвалась я. Морган подняла голову.

– О, привет! – воскликнул парень на другом конце. – Это Джош. Вчера познакомились, помнишь?