Луна в кармане

праздник – то почему нет. Если не захотят – какая разница. Главное, мы поженимся!

Она сияла. А на лице Изабель было выражение, не поддающееся описанию.

– Ох, да ладно тебе! – Морган схватила ее за руку. – Неужели ты не можешь хотя бы разочек за

меня порадоваться?

– Я не хочу наблюдать за тем, как ты совершаешь поступок, о котором потом пожалеешь. Морган,

послушай меня. Прибежать к этому парню и выскочить за него замуж…

– Он не просто какой-то парень! – возмущенно воскликнула Морган. – Это ведь Марк!

– Я в курсе, - поджала губы Изабель. – Я говорю о том, что тебе не стоит питать большие надежды,

понятно? Если он не разделит твой восторг, не сходи с ума. Это слишком внезапное решение.

– Не будь глупой, - посоветовала Морган. – Мы помоловлены уже полгода, я не вижу причин

медлить дальше! Боже, и как же я раньше не додумалась до этого?

– Морган. Я прошу тебя…

– Да хватит вести себя, как курица-наседка, - Морган покружилась, и ее юбка красиво взлетела

вокруг ее стройных ног. – Все будет замечательно, поверь мне! А когда мы увидимся в следующий

раз, я уже буду миссис Марк МакКормик, - она пролетела к двери и открыла ее.

– О боже, - пробормотала Изабель, и я с удивлением поняла, что она вот-вот расплачется.

– Я вам позвоню, девчонки, - пообещала Морган и была такова. – Пожелайте мне удачи! – донесся

с улицы ее голос.

– Удачи, - отозвалась я, и она помахала. Сегодня она была счастливее, чем когда-либо за все время

нашего знакомства. Я повернулась к Изабель, ожидая, что она что-нибудь скажет, но девушка

лишь взяла упаковку салфеток и стала сворачивать их, расставляя в салфетницы.

Кто-то осторожно потряс меня за плечо.

– Коли.

Я открыла глаза, сперва даже не сообразив, где нахожусь. Оглядевшись, я поняла, что сижу на

голубом стуле, а на моем плече лежит рука, покрытая пятнами краски. Ну конечно же, я у

Нормана.

– Сколько времени? – поинтересовалась я, чувствуя странную сухость в горле, какая бывает, когда

просыпаешься от глубокого сна.

– Десять тридцать, - Норман вытер ладонь о салфетку, вытащенную из кармана. – Ты заснула?

– Извини, - я потрясла головой и выпрямилась. – Все, теперь я бодрствую.

Зазвонил телефон – так громко, что я аж подпрыгнула на месте. Норман невозмутимо направился

на свое место. Еще один звонок.

– Норман.

Он не обратил на меня внимания, поднимая с пола брошенную туда кисть.

Три звонка. Четыре.

– Норман, - закусила губу я. – Пожалуйста.

Включился автоответчик.

– О господи! – воскликнула я. – Не могу я это терпеть!

– Хочешь, чтобы я ответил? – вдруг спросил он. Я так и замерла с открытым ртом.

– Да, - слетело с моих губ раньше, чем я успела поразмыслить над вопросом. – Но…

– Ты уверена?

– Норман…

Но он снова не стал слушать меня, подойдя к телефону и поднимая трубку.

– Алло.

Я притихла. Это ведь тоже не мое дело. Зачем, Коли, ну, зачем? Я начала разглядывать до

мелочей знакомые рисунки на стенах, стараясь не прислушиваться к разговору. Меня это не

касается.

Ну что же там говорит его отец?!

– Мы уже говорили об этом, - устало ответил Норман. – Никто не просит тебя мне помогать. Я

ничего от тебя не жду и сам во всем разберусь.

Может быть, мне стоит уйти, чтобы не быть третьей лишней в их разговоре? Но едва я

приподнялась, как Норман жестом приказал мне оставаться на месте, даже не оборачиваясь.

– Поверить не могу, - проговорил он в трубку и рассмеялся странным, ничуть не веселым смехом. –

Я всегда думал, что ты хотя бы попытаешься понять, как для меня это важно. Правда, я думал. Но

ничего из этого я не ожидал.

На том конце провода его отец повысил голос, и Норман прикрыл глаза.

– Неважно, папа. – Он обернулся ко мне. Я взглянула на него, а он смотрел куда-то поверх моей

головы. – Слушай, ты можешь сколько угодно говорить, что это ничего для тебя не значит, но это

не я названиваю каждый вечер, а ты.

Некоторое время он молчал, слушая отца. Я не могла разобрать ни слова. Через минуту Норман

молча повесил трубку.

– Норман… - тихо произнесла я. Он смотрел на свои руки и тер пальцем пятно от красной краски на

тыльной стороне ладони. – Мне очень жаль. Я не…

– Забудь, - вскинул он голову, - все нормально.

И он снова вернулся к рисунку, взял палитру в руки. Он выглядел уставшим, и я вспомнила, как

однажды видела его спящим. Не отец ли тогда ему снился?

Я выпрямилась, подняла подбородок. Мы оба молчали.

– Я вроде как единственный ребенок в семье, - вдруг заговорил Норман, - который не пошел по

той дорожке, которую спланировал для него папа. Профессия художника выводит его из себя,

искусство для него – это кожаные сиденья в автомобилях и игра в покер.

Я улыбнулась. В открытую дверь ворвался ветерок, и мобильники под потолком закачались,

постукивая друг о друга.

– Мне нравится, - заметила я, указав на них.

– Да? Спасибо. А я люблю их форму. Вообще формы предметов всегда казались мне чем-то

интересным. Из всех уроков в школе я больше всего любил рисование и геометрию. В ней есть

что-то стабильное. Аксиомы и теоремы никогда не меняются, в них все понятно и логично.

– Логично, - эхом откликнулась я.

– Хорошо, когда что-то остается неизменным. Ты как бы можешь пройти тысячу миль, а потом

обернуться и увидеть, что какие-то вещи все такие же, какими ты их помнишь. Стабильность.

– Это замечательно, - отозвалась я тихо. – Стабильность.

Несколько минут мы молчали. Я все еще чувствовала свою вину за то, что только что произошло,

пусть даже он и сказал, что все в порядке.

– Норман.

– Да, - он поднял на меня глаза чуть позже, чем ответил, и момент был упущен. Но сказать что-то