Лунатики

Кэролин искоса взглянула на Лили. В этих трех предложениях Лили раскрылась целиком.

– Ты обречена, – сказала Кэролин.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно сказала Лили.

Кэролин остановилась в дверях подсобки и прислонилась к стене. По переулку подул ветерок, шелестя листьями на пеканах. То был единственный звук в мире. Даже рев машин на Барнет-роуд исчез. Кэролин и Лили были одни на земле, и Кэролин спрашивала себя, сделало ли это богинями их обеих.

Нет. Даже если они одни, они все еще оставались людьми. Обе. У Лили были крылья и тайное знание, ну так что же? Кэролин могла бы летать на дельтаплане и сплетничать сколько душе угодно.

– Я имею в виду, – сказала она, – это звучит так, словно ты пытаешься убедить себя, будто у тебя есть все, чего ты на самом деле хочешь. Но, будь это правдой, тебе не было бы нужды себя в этом убеждать. Так что, похоже, несмотря на то, что ты богиня, ты становишься неудовлетворенной. И можешь доверять голосу опыта: стоит только неудовлетворенности появиться, тебе уже никогда от нее не избавиться. Потому что всегда найдется что-то лучше, чем то, что у тебя есть.

Лили вздрогнула:

– Звучит ужасно.

– О да, – сказала Кэролин. – И, веришь или нет, для нас это не только секс. Мы хотим не только идеального любовника, но идеальный дом, идеальный автомобиль, идеальный обед, идеальный телевизор во всю стену и идеальную сантехнику. Не говоря об уважении и восхищении каждого человека, которого мы встречаем. Мы, смертные – каждый из нас, – эгоистичные и жадные мудаки.

– Джек не такой, – сказала Лили.

Кэролин хихикнула:

– Да, но это лишь потому, что Джек – душевнобольной. На самом деле, может, именно поэтому он на тебя так повлиял. Держу пари, любой другой парень, попадавший под твои чары, был самовлюбленной задницей. Но Джек весь такой милый, и ранимый, и чокнутый, и это тебя пробирает до мозга твоих божественных костей. Именно поэтому ты говоришь со мной, и с Хэлли, и со всеми остальными: потому что ты не понимаешь, что случилось с тобой, не поняв Джека, а так как мы фактически его семья, мы могли бы дать тебе ключ к пониманию.

– Точно. – У Лили расширились глаза.

Кэролин перевернула мусорное ведро вверх тормашками и села на него.

– Ладно, забудь. Тот факт, что мы его друзья, еще не означает, что мы его понимаем. Видишь ли, ты можешь этого не знать, будучи существом сверхъестественным но мы, люди, все являемся тайной друг для друга. Мы одиноки в своем сознании и приговорены к пожизненному одиночному заключению. Мы можем притворяться, будто нас волнуют сожженные заживо люди в Уэйко, или роль американцев в Сомали, или гибель тропических лесов, или что там еще… но когда доходишь до сути, для отдельных людей действительно имеет значение только то, что затрагивает их лично.Так что мы хотим того, чего не имеем, – и не хотим, чтобы кто-нибудь забрал то, что у нас ужеесть.

Она умолкла и глубоко вздохнула. Она устала, и как-то глупо было читать Лили лекцию. Кэролин устала, она чувствовала себя глупой и старой. Сидеть на мусорном ведре было неудобно, и у нее ломило поясницу. В следующем месяце ей будет тридцать восемь. Неужели все в тридцать восемь чувствуют себя скрипучей развалиной?

– Я понимаю, – сказала Лили. Она тоже выглядела усталой. – Это объясняет, почему ты вступила в сексуальные отношения со Стивеном, хотя не испытывала к нему особого желания.

Кэролин решила, что ее это достало. Пусть Лили богиня, посвященная сексу, – это еще не означает, что она должна знать обо всем, что Кэролин хотела или не хотела. На сей раз она права… но с таким же успехом могла быть и не права.

– Что я делаю, – сказала Кэролин, – и почему я это делаю – равно как и с кем я это делаю, – абсолютно не твое дело.

Лили слабо ей улыбнулась:

– На самом деле я думаю, что мое. Думаю, что несу ответственность за то, что произошло между тобой и Стивеном. И за то, что может произойти в результате. Мое присутствие заставило тебя делать то, что ты бы сама не сделала.

Кэролин была теперь не просто раздражена. Она опять пришла в ярость. Ярость – ее компаньон, ее оружие, ее щит – вернулась.

– Давай условимся, Лили, – сказала она, встав. – Ты меня не контролируешь. Это моедело. Пусть я регулярно вляпываюсь во всякое дерьмо, но это остается моим делом. Я трахнула Стивена, потому что я хотела его трахнуть. И причины, почему я этого хотела, – мои и больше ничьи. Ты не имела к этому никакого отношения.

Лили даже не моргнула:

– Уверена, что Арти и Кэти думают так же.

Кэролин повернулась спиной к Лили и подняла мусорное ведро. Слушать, как Лили упоминает имена Арти и Кэти вместе, было равносильно смерти.

– Иди ты четырежды к черту, – сказала она. – Иди Ты к черту в четвертый раз и отвали от меня.

– Но я не закончила уборку, – сказала Лили.

Кэролин открыла дверь и вошла в рабочее помещение.

– Мне плевать. Убирайся отсюда. Убирайся вон.

Что-то громыхнуло на тротуаре позади нее. Она вздрогнула от шума, опустила ведро и обернулась.

Совок и фиолетовая блузка Лили лежали посреди переулка. Лили исчезла. Пекановые деревья опять шелестели на ветерке.

Кэролин некоторое время стояла потрясенная. Но она никогда не позволяла себе долго оставаться в потрясении.

– Скатертью дорога, – сказала она.

Она вернулась в переулок и подобрала совок и блузку. Потом, идя обратно в магазин, посмотрела наверх и увидела, что над крышей поднялась полная Луна.

– Убирайся туда, откуда пришла! – закричала Кэролин.

Потом вошла в магазин разбираться с бардаком, что оставила ей богиня.

Глава 17 За утесом чернела река

За утесом чернела река. Джек видел Луну, звезды и роскошные дома, мерцавшие в реке. Здесь реку называли Остинским озером, и богачи строили великолепные здания на берегах. Время от времени Остинское озеро разливалось и затопляло дома, но Джек сомневался, чтобы их владельцев это сильно волновало. Богатых вообще мало что волновало, поскольку если что-то шло не так, как надо, они могли заплатить тому, кто сделает все как нужно. Для этого и нужно богатство.