Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Люди смеялись и обнимались, моряки взбирались на снасти, чтобы лучше видеть, а собаки Джоанны залаяли как-то хрипло, будто разучились это делать.

— Вот видишь, — сказала Беренгария с лучезарной улыбкой. — Бог услышал наши молитвы.

— Да, услышал, — согласилась Джоанна, потому как глупо было бы оспаривать факт. По избавиться от крутящегося в голове вопроса было труднее, чем не дать ему сорваться с губ: «Где был флот? Где был Ричард?»

Всё произошло так внезапно, что показалось поначалу обманом зрения. Минуту назад на западе не было ничего, кроме моря, неба, да двух кораблей, лавирующих против ветра. А теперь весь горизонт, насколько хватало взора, заполнили паруса. Минутное ошеломление сменилось ликованием, и всю оставшуюся жизнь эти люди будут клясться, что никогда не переживали радости избавления большей, чем в то майское воскресенье у побережья Кипра.

Первыми были остроглазые моряки.

— «Морской клинок»! Королевская галера! — раздался крик.

Но женщины Ричарда хотели видеть судно сами и, почти не дыша, ждали, пока не разглядели его, этот длинный, похожий на норманнский драккар корабль с красным в свете закатного солнца корпусом, с наполненными ветром парусами и развевающимся на мачте штандартом с королевским львом Англии.

Беренгария не могла оторвать глаз от этой благословенной галеры.

— Это похоже на чудо, Джоанна, — восхищённо промолвила она. — Ричард появился именно в тот миг, когда мы больше всего нуждались в нём.

Королева хохотнула сдавленно:

— У Ричарда всегда был дар к драматическим появлениям, но на этот раз он превзошёл самого себя!

Как только Ричард спрыгнул на палубу, Джоанна отошла назад, чтобы сначала он поздоровался именно с Беренгарией.

Но беспокоилась она напрасно. Забыв свою испанскую чопорность, девушка кинулась в объятья жениха. Потом Ричард обнял Джоанну, потом снова Беренгарию, на этот раз запрокинув её голову в поцелуе, который обжёг ей губы, заставив раскраснеться и запыхаться. Когда король внимательно посмотрел на сестру, с его уст сорвался невольный возглас, а ладонь до боли стиснула её руку.

— Джоанна, бог мой!

— Я чувствую себя не так скверно, как выгляжу, — торопливо заверила она его. — Честное слово, уже иду на поправку. Но где ты был, Ричард? Мы едва с ума не сошли от беспокойства!

— Мы десять дней проторчали на Родосе, поджидая отставшие суда. Я отрядил галеры высматривать заблудших овец, и это потребовало времени, — ответил он, улыбнувшись.

Помимо прочего с ним случился приступ лихорадки, терзавшей его уже много лет, однако упоминать об этом он не стал, потому как с недугами боролся одним способом — старался, когда мог, не замечать их.

— В среду мы наконец отплыли и пришли бы сюда раньше, не задержи нас шторм в Саталейском заливе. Ветром нас отогнало назад.

Говоря, Ричард устремил взгляд мимо женщин на баррикаду на пляже и обломки разбившихся кораблей.

— Со мной не весь флот, но сдаётся, прибыл я как раз вовремя, — сказал он, — Что тут происходит?

Последний вопрос был обращён к Стивену де Тернхему, но Стивен уже оценил авторитет Джоанны и почтительно предоставил отвечать ей.

— Три наших корабля разбились, налетев на скалы, среди утонувших числится твой вице-канцлер, — с болью доложила королева, зная, что опечалит брата. — Это бус Гуго де Невилла. Его и Стивена послал нам Господь — они делали всё, чтобы защитить нас в очень сложных обстоятельствах.

Взгляд короля посуровел:

— Расскажите-ка про эти «сложные обстоятельства».

Теперь Джоанна уступила Стивену честь поведать про схватку за освобождение пленников. Ричард слушал в зловещем молчании, потом потребовал от Роже д’Аркура дать отчёт из первых уст о своём заточении. Он даже Петроса расспросил об увиденном в Аматусе. После чего подошёл к борту и смотрел некоторое время на берег и на низкосидящие греческие галеры. Когда король повернулся, все единодушно выдохнули с облегчением, видя, что смертоносная ярость направлена не против них.

— Немного требуется отваги, чтобы истязать полдюжины переживших кораблекрушение и угрожать беззащитным дамам, — сказал Ричард. — Теперь посмотрим, как понравится Исааку иметь дело со мной.

ГЛАВА XVI Бухта Акротири, Кипр

Май 1191 г.

После прибытия королевского флота бус с женщинами рискнули подвести ближе к берегу. Наслаждаясь спокойным морем и не опасаясь более коварных устремлений императора Кипра, женщины в первый раз со времени шторма в Страстную пятницу насладились безмятежным сном. Поэтому Джоанна и Беренгария ещё нежились в кровати поутру, когда в шатёр ворвалась Алисия и сказала, что им следует немедленно выйти на палубу. С небывалой скоростью собравшись, королева и принцесса вынырнули на солнечный свет, чтобы ошеломлённо замереть, поскольку вся бухта кишела лодками, направляющимися к баррикаде на берегу.

Рыцари Стивена де Тернхема выстроились вдоль борта, подбадривая атакующих криками, будто присутствовали при игре в мяч. Сам Стивен пребывал в куда более мрачном настроении, однако, заметив Джоанну и Беренгарию, тотчас повернулся, почтительно поздоровался и на все вопросы отвечал толково и честно.

— С рассветом король отрядил двух рыцарей с вооружённым эскортом на берег, придав им знатока греческого, поскольку предусмотрительно попросил у Танкреда переводчика. Они передали Исааку послание с требованием возместить ущерб потерпевшим кораблекрушение, которые были не только заточены, но и обобраны. Вскоре делегаты вернулись и доложили, что Исаак, должно быть, спятил, потому как ответ его справедливо обиженному королю, да ещё с армией под рукой, прозвучал возмутительно грубо. По словам наших, Комнин кричал и топал ногами, заявляя, что какой-то король не вправе выдвигать требования к императору. Когда они спросили, каков же будет ответ, Исаак изрыгнул какое-то односложное греческое проклятие. Человек Танкреда не взялся перевести ею на французский, но сказал, что слово в высшей степени оскорбительное. Послы передали всё королю, и тог доказал, что способен быть таким же кратким, как Исаак. Вот его приказ: «К оружию!»

Джоанну и Беренгарию объединяли противоречивые эмоции: гордость за Ричарда и тревога за его безопасность. Стоя рядом со Стивеном у борта, Джоанна вскоре заметила беспокойство рыцаря. Даже отвечая на её вопросы, тот не отрывал глаз от берега, а ладонь его тем временем то сжималась, то разжималась на эфесе меча, действуя словно по собственной воле.

— Должно быть, нелегко стоять тут и охранять нас, пока другие идут в бой, — с сочувствием заметила королева.

Он подтвердил правильность её догадки, невесело усмехнувшись:

— Не стану отрицать, мадам, что, будь моя воля, я предпочёл бы стоять рядом с королём. Особенно здесь. Особенно сейчас.

— Значит, это действительно опасно? — спросила королева тихо, и когда Стивен кивнул, ощутила озноб, от которого не спасало даже палящее солнце. — Можешь сказать, почему? И прошу, обращайся со мной как с мужчиной и ответь правдиво.

— Никому и в голову не придёт принять тебя за мужчину, госпожа, — заявил Тернхем в неожиданном приступе куртуазности. — Но я уважу твою отвагу честностью, которой ты просишь. Король затеял одно из самых опасных и затруднительных предприятий в военном деле — высадку на незнакомый берег, обороняемый армией противника. Наши люди не в лучшем состоянии после долгого пребывания в море, а эти лодки и шнеки не представляют никакой защиты против кипрских арбалетчиков.

— Хочешь сказать, наших разобьют?

— Ничего подобного, миледи! — В голосе рыцаря прозвучала искренняя обида. — Мы победим, так как я верю в Господа и короля Ричарда. Но многие погибнут сегодня, а это неподходящее зрелище для женских глаз. Не лучше ли будет тебе и твоим дамам побыть в шатре до тех пор, пока сражение не закончится?

Джоанна вняла совету и приказала Елене отвести Алисию, к вящему разочарованию оной, в шатёр. Но сама не ушла, потому как не верила, что милосердный Господь позволит брату умереть на глазах сестры. В глубине ума королева сознавала отсутствие логики в подобном заключении, но отказывалась признаться себе в этом. Оставаясь на палубе, она оберегает тем самым Ричарда.