Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Рядом с королём возник де Пре. Гийом был весь в крови противников, даже на наноснике шлема виднелись пятна. Но улыбка лучилась ликованием.

— Отлично, сир! Мы обратили их в бегство. Можно потребовать теперь награду?

Взгляд Ричарда обратился на лагерь киприотов. Тот совершенно опустел, остались лишь трупы, сбитые при бегстве палатки, догорающие костры. Метались кони без всадников, на земле валялись брошенные щиты, мечи, дротики. Показавшиеся в устье долины клубы пыли извещали о подходе остальной части английского войска.

— Да, вы это заслужили, Гийом. Все вы. Но только не штандарт — он мой, поэтому охраняй его как следует.

— Слушаюсь, монсеньор, — пообещал Гийом. — Ты был прав насчёт наёмников Исаака — бесполезный сброд. Никто не прольёт по ним слёз...

Но Ричард уже не слушал, так как заметил пересекающий поле боя отряд, окружающий кольцом человека на статном мышастом скакуне. Издав яростный клич и пришпорив коня, доблестно отозвавшегося на призыв, король устремился в погоню. Сначала казалось, что дистанция сокращается. Но после первого рывка жеребец стал сдавать, замедляя бег. Седок, понимая, что после проведённого в море месяца животное не в состоянии выдержать долгое преследование, сдался. Потрепав четвероногое по взмыленной шее, Ричард бросил проклятие вслед уносящемуся к спасению Исааку, скакун которого перебирал копытами с такой лёгкостью, что казался летящим над землёй.

Сир! — Граф Лестерский, скакавший за королём, теперь поравнялся с ним. — Это был император?

— Он, чтоб ему сгнить! — гневно бросил Ричард. — Если бы я раньше его заметил...

Лестер не думал, что королю, одержавшему две блистательные победы за сутки, стоит себя упрекать.

— Наши воины никогда не были счастливее, — заметил он, указывая на лагерь. — Такой богатой добычи у них ещё не было. Лошади, волы, коровы, овцы, козы, оружие, доспехи, вино, еда. И шатёр Исаака: золотая и серебряная посуда, роскошные одеяние, шёлковые простыни. Даже не подозревал, что Кипр так богат.

— Монсеньор! — Подоспели Балдуин де Бетюн и Морган.

Направляясь со стороны разграбленного шатра Исаака, они вели с собой человека, подталкивая его вперёд мечами. Подойдя к Ричарду, рыцари заставили пленника опуститься на колени.

— Этот вот называет себя магистром, одним из придворных чиновников Исаака, поэтому мы решили, что живой он стоит дороже мёртвого.

Ричард смерил заложника взглядом.

— По-французски он говорит?

— Немного, милорд король, — поспешно вставил пленник.

Не будучи намерен умирать за сбежавшего императора, он мог рассчитывать только на то, что найдёт общий язык с варварами и те сочтут его достаточно полезным, чтобы сохранить ему жизнь.

— Захватим его с собой, — распорядился Львиное Сердце и отрядил Лестера выяснить, какие потери понёс отряд.

Вокруг солдаты с энтузиазмом грабили лагерь. Король их радости не разделял — не в тот миг, когда шанс покончить с войной здесь и сейчас был так близок. Стоило догадаться, что Исаак окажется слишком труслив, чтобы сражаться как подобает мужчине.

— Эй, ты! — резко обратился он пленнику. — Знаешь императорского мышастого жеребца?

— Да, господин. — Грек энергично кивнул. — Это Фовель. Очень быстрый. Никто не догонит.

— Фовель, — повторил Ричард.

Исаак не заслуживает такого коня. Как не заслуживает и короны. И с Божьей помощью, скоро лишится и того и другого.

— Перестань ворочаться, ягнёночек. — Голос Беатрисы звучал приглушённо, потому как во рту она держала булавки и отмечала, где надо ушить платье Джоанны.

— Я по-прежнему считаю, что в этом нет нужды, — проворчала королева. — Я ведь уже иду на поправку и вскоре наверняка наберу прежний вес.

— А до этого будешь расхаживать в нарядах просторных, как шатёр? Я так не думаю, — заявила Беатриса с апломбом няньки, растившей Джоанну с колыбели.

Джоанна вздохнула, ощущая себя скорее непослушным ребёнком, чем взрослой женщиной, вдовой.

— Сдаётся мне, Беренгария, что нам стоит посетить сегодня вечером общественные бани, — сказала она, бросив лукавый взгляд на будущую невестку. — Донна Катарина, супруга венецианского купца, говорит, что здешние бани особенно соблазнительны, не хуже константинопольских: с благовонными маслами, бассейнами с горячей и холодной водой. Если твои дуэньи заупрямятся, я могла бы захватить Мариам.

Беренгария морщила лобик над пергаментом, стараясь сочинить письмо семье, которое было бы достаточно правдивым, но не вызвало бы у отца сердечный приступ — работа слишком тонкая, чтобы перепоручить её писцу Джоанны. Девушка вскинула голову, но быстро сообразила, что над ней подшучивают.

— Я начинаю склоняться к мнению, Джоанна, что дуэньи нужны скорее тебе, — хладнокровно ответила она. — Что до Мариам, то у неё на уме, сдаётся, нечто иное, чем общественные бани. Уши мне об этом говорят.

Через открытое окно со двора донёсся смех, и Джоанна не стала спорить.

— Много лет я наблюдала, как мужчины пытаются флиртовать с Мариам, — с улыбкой заметила она, повернув голову так, чтобы лучше слышать. — Однако никогда не видела, чтобы она отвечала на флирт. До последнего времени. Впрочем, не будь Морган моим кузеном, я бы сама не устояла перед искушением.

Алисия залезла с ногами на оконное сиденье и играла с собаками.

— Леди Мариам и сэр Морган сидят радом на скамье, — доложила она, выглянув наружу. — Думаю, он учит её какой-то игре, потому как они бросают кости. — Девочка хихикнула. — Леди Мариам говорит, что он жульничает.

Потом Алисия повернулась лицом к комнате.

— Мне нравится тут, на Кипре, миледи, — сказала она. Как думаешь, мы долго здесь пробудем?

Не знаю, — отозвалась Джоанна. — Но я спрошу у брата, когда увижу его в следующий раз. Когда бы это ни случилось.

Королева сразу пожалела о своём лёгком сарказме, потому как это было несправедливо по отношению к Ричарду. Они действительно виделись всего однажды за три минувшие недели, но в том не было его вины. Разгромив императора при Колосси, король разослал с глашатаями указ, что местным жителям, желающим мира, нечего бояться, потому как он воюет только с Исааком. Киприоты валом повалили в лагерь, многие с историями о зверской жестокости и алчности императора. Для сравнительно небольшого острова Кипр был разделён на поразительно большое число епархий — четырнадцать общим числом — и часть прелатов тоже поспешила заверить Ричарда в своём расположении. Джоанна знала, что брату приходится заботиться и о военных делах. Он выслал разведчиков наблюдать за перемещениями Исаака, встретился с рыцарями-госпитальерами, представителями монашеского ордена, почти такого же знаменитого, как тамплиеры. Госпитальеры обосновались на Кипре ещё до узурпации Комнина. Однако было обидно знать так мало о происходящем, и Джоанна опасалась, что Беренгария чувствует себя покинутой, ведь невеста вполне резонно вправе ожидать большего внимания, нежели сестра.

— Мне кажется, он собирается поцеловать её, — сообщила Алисия, продолжавшая подсматривать за Мариам и Морганом. — Но она... Ах, король здесь!

От волнения девочка едва не вывалилась из окна, потому как после спасения их Ричардом стала почитать его за величайшего из государей христианского мира. Джоанна поспешила к окну, чтобы подхватить Алисию, а заодно выглянуть самой.

Девчонка права, Ричард только что приехал в обществе нескольких епископов и своих рыцарей. Но он разговаривает с Мариам, поэтому сразу сюда не придёт, — сообщила королева, давая Беренгарии понять, что есть пара минут, чтобы накинуть вуаль и втереть духи в запястья. — Мариам скорее всего спрашивает, есть ли вести про её сестру. Софии выпало несчастье выйти за кипрского императора, — пояснила она Алисии.