Львиной Тропой. Пульс

– Да!!! – радостно воскликнул Ковбой, выстрелив из обреза в небо, когда дрезина оказалась достаточно близко. – Да!!! Это ж они!

Заскрипели тормоза, дрезина начала сбавлять ход.

– Ну чего палишь попросту?! – прикрикнул Зелл на Ковбоя, спрыгивая с платформы на рельсы. Выглядел сиид очень потрёпанным, грязным и усталым. – Девчонок разбудил! Придурок!

Сказано это было без обычной неприязни, хоть и прозвучало обидно. Кажется, Зелл сам был рад увидеть Киннеаса, но устоявшееся ранее по отношению к гальбадианцу мнение не давало Динхту иначе выразить свои эмоции.

Ирвин нисколько не обиделся, даже не обратил внимания, подавая руки спускающимся с платформы девушкам. Мумбы, уже спрыгнувшие вниз, радостно вопили «Лагуна» и прыгали на месте. Прямо праздник какой-то!..

– Как? – спросила Квистис, поправляя очки и глядя на меня.

В ответ я просто указал рукой на возвышающуюся над Горизонтом Рыбака бело-голубую гору.

– Это Сад? – удивилась Трип.

– Серьёзно, что вы с ним сделали? – изумлённо спросил Зелл, глядя на Академию широко распахнутыми глазами.

Реакция Сельфи была самой неожиданной. Взглянув в сторону Сада, увидев, что он цел и невредим, она совершенно внезапно разревелась. Опустившись на рельсу, она тихо плакала, часто вздрагивая.

Вокруг неё тут же сгрудились её спутники с Ирвином в придачу.

– Тише, милая, тише, – наперебой приговаривали они. – Всё обошлось, давай верить что всё обошлось. Ты сильная, ты справишься.

Сельфи слабо реагировала на утешения, сквозь слёзы бормоча что-то невнятное. Единственное слово, которое я смог разобрать – это «Трабия». Кажется я начинаю догадываться из-за чего льются столь горючие слёзы.

Смотреть на это стало неприятно, я направился обратно, к площадке у вокзала. Как я заметил в ходе боя, Риноа догадалась не лезть под пули и скорей всего осталась дожидаться нас там.

Я был прав. Принцесса, разжившись офицерским пистолетом, вновь нацепив на себя вид женщины-воительницы, расхаживала около выхода, откуда я и появился. Жители этого острова уже поспешили появиться и сейчас занимались наведением порядка. В частности – уборкой тел. Мэр Доуб так и продолжал сидеть на месте, глядя перед собой не моргающим взглядом на нож офицера, чуть не перерезавший ему горло.

– Ну как? – обеспокоенно спросила Риноа, увидев меня.

– В норме, – ответил я. – Даже лучше.

Я указал рукой на шагающих за моей спиной товарищей. Риноа переменила выражение лица с воинственного на радостное, уже готова была выкрикнуть нечто ликующее, но увидев расстроенную, всхлипывающую Сельфи, которую вели под руки Зелл и Квистис, осеклась на полуслове.

– Что случилось? – она подскочила к Фее. – Солнышко, ты в порядке?

– Привет, подруга, – грустно ответила Тильмитт. – Я-то да, но только Трабия…. Трабия…

Не выдержав, Тильмитт снова принялась лить слёзы, привлекая всеобщее внимание. Даже оцепеневший Доуб пошевелил головой.

– Скволл! – требовательно позвала меня Риноа. – Сделай что-нибудь!

Ага, сделаю что? Время назад отмотаю, полечу в Трабию, спасу их Сад? Так устроит? Очевидно же, что она переживает за трабийскую Академию, но в моих ли силах что-либо поменять?

– Дай, командир, я хоть тебя обниму, – всхлипнув, произнесла Фея.

– Сочувствую, – коротко ответил я, отворачиваясь.

– Ох, ну простите меня, пожалуйста! – вдруг воскликнула Тильмитт сквозь слёзы. – Я же совсем забыла что ты – Скволл!

Имя моё, как показалось, было произнесено в достаточно негативном ключе.

– Пойдём, Сельфи, – произнёс Зелл.

Все, кроме Риноа, двинулись дальше, по направлению к нашему Саду. Так оно и лучше, им нужен был отдых. Главное, что они вернулись целыми…

– Скволл, – окликнула меня Риноа, внимательно разглядывая моё лицо фирменным прищуром. – Что это сейчас было?

– У Феи сдали нервы, – коротко ответил я.

– Да, я видела как она расстроена. Мог бы проявить чуть больше участия. Я же вижу, что тебе не всё равно.

– Конечно, мне не всё равно. Я чувствовал за них ответственность.

– Ответственность, – медленно повторила Риноа. – Ага, ответственность. Ну что ж, продолжай убеждать себя в этом и дальше.

Развернувшись, Риноа поспешила за остальными. На площадке остались лишь я, жители, наводящие порядок, и мэр Доуб. Если вспомнить, зачем меня изначально сюда посылали, то это наладить контакт. Наверно, самое время…

– Прошу прощения, мэр, – я опустился на колено рядом с ним. – Прощения за всё это…

– Ты спас меня, – холодно ответил старик. – Но благодарности не жди.

– Я и не жду. Просто хочу сказать, что не было возможности решить проблему иначе.

– О как! Вы просто не желаете этого. Ты и тебе подобные! Вы иначе просто не умеете.

Старый ты дурак. Эти солдаты собирались сжечь это место, ты же сам их слышал. Как ты собирался это остановить? Встав на колени? Тебе чуть глотку не перерезали.

– Просто я хочу сказать, что это здорово когда можно не прибегать к насилию, сев за стол переговоров и уладить всё без кровопролития. Я только «за». Но это работает только когда тебя хотят слушать, а это бывает очень редко. Чаще – наоборот, тогда бой неизбежен. Вот сейчас вас слушать не хотели. Они даже не собирались. Вы могли говорить им что угодно и сколько угодно – они всё равно сожгли бы это место, убив каждого жителя. В таких случаях ответить можно лишь насилием, чтобы не пострадать от насилия самому.

Мэр лишь неодобрительно хмыкнул, продолжая глядеть прямо перед собой.

– Знаете, – я встал. – Мне, по большому счёту, всё равно. Я согласен с вашими взглядами и понимаю их. Но поймёте ли вы когда-нибудь меня, захотите ли, дело ваше. Ещё раз приношу извинения от лица Сада Баламб. Прощайте.

– Пойму ли?! – воскликнул у меня за спиной мэр. – Пойму ли когда-нибудь?! Захочу ли?! Да я прекрасно тебя понимаю! Я знаю какого это! Я ведь таким же был: убивал без раздумий и жалости! На мне до сих пор клеймо это осталось! Я не срезал его, не выжег!