Лягушка-принцесса

— Я слышал о нём, господин Орли, — с явной настороженностью ответил отпущенник. — А в чём дело?

— Мне нужно передать ему письмо, — сказала Ника, и заметив пробежавшую по лицу собеседника тень, пояснила. — Тайком, лично с ним не общаясь.

— Это как? — растерянно хлопнул ресницами мужчина.

— Ну, например, нанять за пару оболов какого-нибудь уличного мальчишку, чтобы тот передал папирус привратнику дома господина Септиса, — стала торопливо перечислять девушка. — Или подбросить свиток ему в паланкин, или передать через кого-нибудь из рабов. Ну и прочее в том же духе. Возможно, вы придумаете что-то более подходящее.

— Разумеется, — самодовольно усмехнулся владелец заведения. — Пожалуйста. Здесь нет ничего сложного. Только мне бы не хотелось, чтобы господин Септис знал, где вы сейчас находитесь.

— Мне тоже, господин Птаний, — заверила его беглая преступница. — Мой дядя бывает весьма не сдержан на язык. Да и письмо может попасть не в те руки.

— Вот только я бы хотела наладить постоянную переписку с этим господином, — тщательно подбирая слова, продолжила беглая преступница. — Но так, чтобы не подвергать опасности тех, кто будет доставлять мне его послания.

— И что же вы придумали? — с любопытством спросил собеседник.

Ника в нескольких словах объяснила ему идею "почтового ящика", добавив в заключение капельку лести:

— С вашим жизненным опытом и знаниями города вы лучше меня определите место, где лучше оставлять письма, не привлекая излишнего внимания.

— Понимаю, что прошу очень многого, — проговорила девушка самым задушевным тоном. — Но клянусь Анаид, очень скоро я смогу достойно отблагодарить вас за помощь.

— Ну, что вы… — делано смутился мужчина. — Я счастлив услужить… другу нашего общего знакомого и сделаю всё, что от меня зависит.

— Я не на миг не сомневалась в вас, господин Птаний! — патетически вскричала гостья.

Отвесив короткий поклон, хозяин публичного дома вышел, а она, сбросив сандалии и жилет, с ногами забралась на лежанку.

Если уходили мальчики Птания вместе, то возвращались поодиночке.

Первым явился белокурый юноша с вздёрнутым носом и ямочками на пухлых щеках. В ответ на ядовитое замечание привратника, что тот пришёл слишком рано, молодой невольник капризно дёрнул плечами.

— Для меня там нет ничего интересного. Это тебе в бани Глоритарква никогда не попасть, тупая деревенщина, а я их, как свои подмышки, знаю.

И презрительно фыркнув, зашагал к дому, вызывающе покачивая бёдрами.

Зло сплюнув ему вслед, бородач проводил парня ненавидящим взглядом.

Примерно через час пришли сразу трое во главе с Трилием. За ними вновь потянулись одиночки, а самым последним вернулся красавец мулат.

Сразу же началась подготовка к приёму посетителей. Выходной день в заведении Лава Птания Сара закончился, и беглая преступница привычно засыпала под доносившееся снизу нестройное хоровое пение.

Она спокойно спала, удивительно быстро привыкнув к подобного рода шуму, но всякий раз просыпалась, едва до её ушей доносился негромкий лязг ключа.

"Поздно сегодня гости разошлись, — машинально отметила Ника, рассмотрев сквозь полуприкрытые веки осторожно входившего в комнату отпущенника. — До рассвета не больше часа осталось".

Аккуратно прикрыв дверь, владелец заведения с кряхтением опустился на постель, заботливо расстеленную у стены, и принялся развязывать ремешки сандалий.

Убедившись, что он явился один, девушка вновь смежила веки, намереваясь ещё немного подремать, как вдруг Птаний негромко произнёс:

— Спите, госпожа?

Несмотря на то, что тот ещё ни разу не обращался к своей постоялице ночью, проверяя её сон, беглая преступница всё же решила не отзываться. Пусть считает, что она полностью расслабилась и чувствует себя у него как дома.

Подождав пару секунд, мужчина, зевнув, пробормотал:

— Тогда скажу завтра.

И забрался под одеяло.

"Что скажешь!? — едва не ляпнула Ника, обругав себя за излишнюю осторожность. — Вот батман, теперь до утра ждать придётся".

Когда через несколько часов хозяин публичного дома убирал свой тюфячок под одеяло, гостья проснулась и проговорила, потягиваясь:

— Доброе утро, господин Птаний.

— Доброе утро, — попытался улыбнуться помятой физиономией собеседник, тут же посуровев. — У меня дурные новости.

— Что случилось? — мгновенно насторожилась девушка.

— Полагаю, вам лучше пока не беспокоить господина Септиса.

— Почему? — вскинула брови беглая преступница.

— Сейчас он очень занят, — замялся отпущенник. — И в ближайшие девять дней не будет никого принимать и, вообще, вряд ли выйдет из дома.

— От чего же? — ещё больше удивилась Ника, но тут же в памяти всплыли рассказы Наставника об обычаях радлан, и она поспешила проверить свою догадку. — Кто-то умер?

— Матушка господина Септиса скончалась, — с сочувствием глядя на неё, ответил владелец заведения.

— Бабуля, — еле слышно прошептала гостья, вспомнив изрезанное морщинами лицо Торины Септисы Ульды со всегдашней яркой помадой на сухих губах.

Неожиданно для самой себя девушка внезапно почувствовала острый приступ жалости к этой доброй женщине, а глаза отчаянно защипало от слёз. Вспомнились последние слова, которые сказала старушка, провожая внучку на Ипподром: "Кажется, мы с тобой больше не увидимся".

"Она знала, вернее, предчувствовала", — подумала беглая преступница, нервно закусив губу.

— Мне жаль, — негромко сказал произнёс хозяин дома.

— Госпожа Септиса прожила долгую жизнь, — беря себя в руки, проговорила Ника. — Надеюсь, небожители будут благосклонны к ней и после смерти. Вы правы, господин Птаний, не стоит пока тревожить дядюшку.

"Может, попробовать связаться с сенатором? — мелькнуло в голове, но вспомнив, сколько поручений она уже надавала гостеприимному хозяину, девушка заколебалась. — Нет уж, не стоит наглеть. Если Декар принёс им серьги, они и без моего письма должны ему поверить".

— Тогда я пойду приведу Нвалия, — вздохнул собеседник. — Пусть приберётся.

— Конечно, господин Птаний, — кивнула беглая преступница, вновь закутываясь в одеяло.

Пока раб выносил ночную посуду и елозил тряпкой по и без того чистому полу, она думала, что из всех своих свежеобретённых родственников именно Торина Септиса Ульда вызывала у неё наибольшую симпатию. Наверное, потому, что и сама старушка относилась к вернувшейся из дальних краёв внучке с искренней теплотой и участием.