Лягушка в молоке

– И не думала, - фыркнула Фрея, согреваясь.
– Я и колдовать то не умею. Не веришь, у Колдуна спроси. Он про меня больше меня знает.

– Убить тебя надо!
– не слушая, бубнила Кудрявая Лиса, потрясая сухоньким кулачком.

– Да за что?!
– не выдержав, рявкнула девушка.
– Что я вам сделала?!

Собеседница испуганно отшатнулась.

– Не кричи на старых людей!
– одернул её с хозяйского места Мутный Глаз.

– Не буду, - огрызнулась Фрея, отворачиваясь.

– Ну, какая из тебя жена моему сыну?
– уже тише продолжала гостья.
– Он лучший охотник в роду Палевых Рысей, а ты неумеха криворукая.

– Это почему неумеха?!
– неожиданно взвилась Расторопная Белка, исподтишка следившая за их разговором.
– Фрея уже многому научилась. Вот хоть на платье это посмотри. Она его сама перешила. И шкуру лесного быка не хуже меня выделала.

– Все равно, не нужна нам такая невеста, - сурово насупилась Кудрявая Лиса.
– У меня внук растет. Ему мать из нашего народа надо. Да и нет никакой Фреи. Есть Бледная Лягушка, кость выбеленная, поганка ядовитая! Так Колдун сказал.

– Хватит ругаться!
– оборвала её девушка.
– Говори, зачем пришла!

– Сына моего в покое оставь!
– закричала старуха.
– Сумела заколдовать, сумей и отвадить! Я пока добром прошу.

Фрея покачала головой, стараясь рассмотреть в полумраке черты лица матери Глухого Грома. Случай тяжелый, клинический, вялотекущая шиферония, то есть шизофрения, кажется. О чем-то говорить, что-то доказывать бесполезно. Эта старая ведьма все равно не поверит ни одному её слову.

Вылив на девушку всю грязь скопившегося негодования, Кудрявая Лиса ушла, зло бросив на прощанье:

– Придешь в наш вигвам - убью!

Услышав такое, Расторопная Белка так и застыла с открытым ртом, растерянно переводя взгляд с приемной дочери на супруга. Тот сухо по-стариковски засмеялся.

– Видно, сильно ты полюбилась Глухому Грому. Даже мать никак не отговорит. А ведь раньше он её всегда слушал.

– Ох, попала ты, девонька, как орех между двух камней, - покачала головой хозяйка.
– Убить, может, и не убьет, но и жить по-человечески точно не даст.

Она наклонилась к уху Фреи:

– Сама со свекровью три года мучилась.

– Почему вы решили, что он возьмет меня в жены?
– нахмурилась девушка.
– И с чего взяли, что я соглашусь?

– Иначе, Кудрявая Лиса не прибежала бы, - отозвался старик, ловко заправляя гибкий прут.

– И женихов у тебя больше не осталось, - добавила Расторопная Белка.

Фрея промолчала, плотнее кутаясь в одеяло.

Дождь перестал к следующему полудню, но солнышко все еще пряталось за облаками, лишь изредка бросая на землю робкие, торопливые, как будто испуганные, лучи. Зато от них тут же миллионами звездочек вспыхивала мокрая трава, крыши вигвамов и отяжелевшая от влаги листва.

Крапиве требовалось лежать в воде не менее двадцати дней, поэтому, выполнив все задания хозяйки, девушка провела остатки дня, доделывая выкройку кожаных штанов. Прошедший дождь словно смыл страхи соседей. Женщины уже не отворачивались от неё, привычно глядя, как на пустое место, а дети нашли себе новую забаву. К тому же, солнце, словно набравшись сил, стало пригревать все сильнее, делая возможным поход к Копытному озеру и погружение в его прохладные воды с целью извлечения валявшейся там штуковины. Фрея уже начала обдумывать детали предстоящей экспедиции. Она пару раз виделась с Одиноким Орехом. Тот подчеркнуто не обращал на неё внимания, а его младшие приятели злобно шипели вслед злыми котятами.

Вновь появившаяся цель, отсутствие настырных женихов и ревнивых соперниц сделало жизнь девушки если не счастливой, то вполне сносной. Увы, подобная идиллия не могла тянуться слишком долго.

На третий день после дождя охотники принесли в стойбище мясо большого, жирного медведя. Вождь, как полагается, наделил каждого из родичей причитающейся порцией, а когда почти все разошлись, отдал шкуру Глухому Грому.

Когда Фрея узнала об этом от довольной Расторопной Белки, у неё тревожно екнуло сердце. Но мясо уже сварилось, а молодой охотник все не появлялся.

Девушка стала надеяться, что тот отыскал себе новый предмет страсти. Однако она сильно недооценила упорство аратача. Он пришел, когда семейство Мутного Глаза заканчивало обедать. Одетый в новую рубаху, расшитую ракушками, иглами дикобраза и цветными нитками. В новых териках с длиннющей бахромой, он, привлекая всеобщее внимание, торжественно шествовал к их вигваму, неся в руках темно-бурый, почти черный мохнатый сверток.

Тут же со всех сторон стали подтягиваться любопытные соседи и радостно галдящая детвора.

– Мутный Глаз!
– громко и торжественно объявил молодой человек, глядя на хмурого старика.
– Все охотники рода Палевых Рысей видели, как я убил этого медведя. Пусть его мех согревает тебя в разлуке с приемной дочерью, которую я зову войти хозяйкой в мой вигвам.

"Асбест!
– подумала Фрея, нервно сглотнув образовавшийся в горле комок.
– Точнее, абзац или, вернее, песец. Короче - приехала!"

Ужасно гордый собой аратач положил свернутую шкуру на землю. В напряженной тишине Мутный Глаз, кряхтя, встал со своего места, обошел вокруг костра, и присев, провел широкой ладонью по длинной жесткой шерсти.

– Большой зверь, - негромко произнес старик.
– Хороший подарок, храбрый Глухой Гром.

Потом взглянул на оторопело молчавшую супругу.

– Чего смотришь? Берите, уделывайте. Это ваше дело, женское.

Опомнившись, Расторопная Белка хлопнула себя по ляжкам.

– Бледная Лягушка, возьми корзину, иди за мхом на болото. А я пойду мочу собирать.

Девушка молча накинула на плечо ремень.

– Я тебя провожу до леса, - снисходительно, словно делая одолжение, проговорил Глухой Гром.

Фрея хотела огрызнуться, но потом равнодушно пожала плечами.

– Как скажешь, - её мысли сейчас лихорадочно вертелись вокруг новой напасти, обрушившейся на её бедную голову.

Соседи начали расходиться, обмениваясь впечатлениями. До девушки донесся обрывок брошенной фразы: "...охотник дрянной девчонке достался".

– К тебе приходила моя мать, - понизив голос до шепота, сказал Глухой Гром, едва возможные слушатели отошли подальше.

Не уловив в его словах вопроса, Фрея промолчала.