Лысый... шиноби?

В голове появился образ блондина с алыми глазами. И его слова: «Ты правда этого хочешь? Или этого хочет биджу? Ты уверен, что это твое личное желание? Какова твоя цель?..»

За то унижение, которое он испытал в битве с джинчурики Кьюби, прошлый он при следующей встрече с блондином разорвал бы того на части, или, во всяком случае, попытался. Но нынешний он понимает, что Наруто был прав.

Ну и что дальше? Какова его цель теперь? Он всё время твердил себе, что живёт лишь для того, чтобы убивать. Но, как выяснилось, это не его желания.

В детстве его дядя — Яшамару — попытался убить Гаару. Однако после неудачной попытки признался, что Гаару никто никогда не любил, ни он, ни его мать, ни окружающие. От осознания этого мальчика поглотили отчаяние, злоба, обида и другие противоречивые чувства, однако с тех пор он решил, что будет убивать, убивать всех, кто представляет для него угрозу. Он будет стараться сделать всё для собственного выживания. Любые привязанности — ошибка. Важен лишь он сам. Эти мысли активно подстёгивались кровожадностью и жаждой убийства Шукаку, биджу стал влиять на разум джинчурики — в итоге Гаара стал кровожадным маньяком, что живёт лишь ради убийств.

Сегодня же… будто пелена спала с глаз Сабаку-но-Гаары. Нет, он по-прежнему будет делать всё для собственного выживания, даже если для этого потребуется убивать. Но он больше не чувствовал всепоглощающей ненависти к окружающим, не чувствовал жажды крови, что исходила из глубин его сознания.

Наруто… так зовут джинчурики Девятихвостого. Благодаря ему он прозрел?..

Нет, вовсе нет. Виной всему стал тот джонин по имени Сайтама. Ужас, что Гаара испытал тогда от столкновения с его пальцем, был подавляющим. Однако вместе с тем… вспоминая сейчас этот момент, мальчик не чувствовал страха. Значит, страх испытывал не он, а… Шукаку? Что же он тогда почувствовал?

Он мысленно потянулся к своему биджу. На том конце не ощущалось ничего, казалось, биджу уснул крепким сном.

Гаара задумался. Видимо, ему следует поблагодарить лысого джонина за это. Теперь он чувствует себя гораздо лучше, а главное — демон больше не угрожает занять его тело во время сна, и теперь Гаара может спать спокойно.

Взгляд скользнул по напряжённым Темари и Канкуро, что с осторожностью взирали на развалившегося на футоне красноволосого.

— Гаара, ты в порядке? — осторожно осведомилась Темари.

Гаара прикрыл глаза, стараясь избавиться от ненужных мыслей.

— В полном, — отозвался он.

— Ты собираешься уснуть? — дрогнувшим голосом спросил Канкуро.

— Нет причин для беспокойства, — сказал Гаара, отворачиваясь к стенке. Его губы тронула лёгкая улыбка. — Теперь я наконец смогу выспаться…

***

Сознание вернулось к Наруто лишь ночью. Медленно раскрыв глаза, он повернул голову, чтобы осмотреться. В центре пещеры на прежнем месте развели костерок, от света огня на стенах играли причудливые тени. Жар также приятно грел кожу.

На футоне лежала Сакура, мерно посапывая. Учихи нигде не было видно.

Узумаки осторожно приподнялся на локтях, голова закружилась, а тело охватила слабость. Он хотел было позвать Сакуру, но…

— Лучше не вставай, — послышался грубоватый мужской голос.

— А? Кто здесь? — тихо спросил Наруто. Несмотря на тяжёлую голову, мальчик заозирался по сторонам, пытаясь найти источник голоса.

— Да здесь я.

— Где «здесь»? Ты кто вообще такой, даттебайо? Или у меня глюки?

Послышалось обиженное: «Сам ты глюк», а затем последовал тяжёлый вздох.

Узумаки, тем не менее, по-прежнему не мог понять, почудилось ему или же нет.

— Малец, ты вниз глянь, — предложил голос.

Наруто послушался и посмотрел вниз, но при этом его брови удивлённо поползли вверх.

— Г-говорящий пёс? — он весьма некультурно ткнул пальцем в собаку.

Перед ним сидел миниатюрный мопс в синем жилете. Пёсик от услышанного приложил лапу к морде и покачал головой. Картина и вправду оказалась странной для Наруто. Особенно необычным был грубый низкий голос, что раздавался от маленькой милой собачки.

— Меня зовут Паккун. И я нинкен Какаши.

— Нинкен? — Узумаки напряг извилины, стараясь вспомнить, что он читал об этих животных.

— Призывной зверь, если быть точным, — пояснил Паккун. — Какаши приказал, чтобы я проследил за тобой до тех пор, пока ты не придёшь в себя. Да и после — тоже.

— А… — заторможенно кивнул блондин. — Спасибо… А где Саске?

— Учиха медитирует на улице, а его клоны патрулируют.

— Угу, мне нужно с ним поговорить. — Наруто попытался встать.

— Не вставай, — сказал мопс. — Какаши просил передать, чтобы ты отлежался хотя бы сутки.

— Но…

— Никаких но! — твёрдо заявил Паккун. — Если Какаши сказал мне проследить за тем, чтобы ты отдыхал, значит, ты будешь отдыхать! До окончания Второго этапа ещё есть время.

— А как же тренировки?

— Никаких тренировок!

Узумаки мотнул головой, стараясь отогнать головокружение, но от этого стало лишь хуже, потому он плюхнулся обратно на место.

Кое-как собрав мысли в кучу, Наруто поинтересовался:

— Слушай, ты ведь нинкен Какаши, а разве джонинам не запрещено взаимодействовать с генинами на экзамене?

— У нас тут особый случай. Орочимару объявился, потому можно закрыть на это глаза.

— Орочимару… — глаза Наруто сузились, а кулаки непроизвольно сжались. Он читал об этом шиноби. Если бы Узумаки знал, что ему придётся столкнуться с таким противником, то придумал бы какой-нибудь план, а не бездумно бросился в атаку. — Так это был он?

Мопс с серьёзным видом кивнул:

— Верно. И он поставил на тебя особую подавляющую печать. Какаши сказал, что, пока она присутствует, тебе лучше вообще не применять чакру, иначе она лишь усилит Печать Пяти Элементов, и ты не сможешь использовать силу Девятихвостого.