Люби меня в темноте

Я вас держу. Такие простые слова, но сколько они дарят спокойствия и комфорта.

Утопая в пьянящем ощущении его сильных рук, я позволяю себе побродить по его лицу взглядом. Себастьен словно солнце. Без него вокруг темнота, а когда он поблизости, все становится ярким, умопомрачительно ярким. Да, он может вас ослепить, но какое это имеет значение, если ваше тело снова в огне?

Мы танцуем в свете звезд и луны. Медленно и легко. Нет ни сомнений, ни спешки. Одно удовольствие. Мир начнет рушиться — я не замечу. Склонив голову ему на плечо, я вдыхаю запах мужчины, сигаретного дыма, шампанского, наполняя легкие до тех пор, пока все мои клетки не становятся пропитаны им. Он кладет щеку мне на макушку, делает вдох. Боже, как хорошо… Мы медленно кружимся, словно в эпицентре лесного пожара, и если после этого танца от меня не останется ничего, я не расстроюсь. Оно того стоило, ведь спустя очень долгое время я вспоминаю…

Я вспоминаю, каково быть живой.

— Готовы?

— М-м?

— Вы доверяете мне? — спрашивает он хрипловато. Сжимает мою талию крепче и вплотную притягивает к себе.

Еще не придя в себя, я моргаю. Но из меня выпрыгивает ответ.

— Да.

— Хорошо.

Неожиданно Себастьен экстравагантным движением наклоняет меня до самой земли. Взвизг испуга превращается в смех. А после — в молчание, полное слов, которые нельзя высказать вслух. Мое сердце пускается вскачь, невидимая сила тянет меня к нему.

Поцеловав меня в лоб, он сокрушенно хмыкает.

— Кажется, у нас появились зрители.

— Что? — лепечу я, дезориентированная прикосновением его губ.

Подняв меня, Себастьен подмигивает, потом кружит меня еще раз, и я вскрикиваю от счастья, когда он ловит меня за бедра и прижимает мое тело к себе.

Тишина где-то справа взрывается аплодисментами. Я отпускаю Себастьена и поворачиваюсь к небольшой группе людей, которые наблюдают за нами. С сердцем, воспаряющим ввысь, я смущенно дотягиваюсь до подола платья, приподнимаю двумя пальцами ткань и дарю им реверанс, достойный истинной леди. Краем глаза я вижу, как Себастьен отвешивает нашим зрителям изящный поклон, отчего они окончательно сходят с ума. Наши взгляды на секунду встречаются под овации и одобрительный свист. Я улыбаюсь. Он улыбается. И мир вокруг исчезает.

Я влюбляюсь в него.

Эта мысль не удивляет меня. Скорее, открывает глаза, и я впервые за очень долгое время вижу небесную синеву.

Глава 15

Я лежу, зарывшись лицом в подушку, чтобы подольше не открывать глаза. Шевелю пальцами ног, наслаждаясь ощущением шелковых простыней. В сознании, словно запись любимой пластинки, начинают проигрываться воспоминания, и все мое тело с трепетом выдыхает. Быть может, это был просто сон, навеянный несбыточными мечтами о счастье?

Но нет, это случилось в реальности. Потому что я чувствую легкость в груди. За спиной словно выросли крылья. Я хочу встать и запрыгать, как маленькая, на кровати. Смеяться, пока не заболит живот. Держаться за это чувство, чтобы оно осталось со мной навсегда.

Вздохнув, я переворачиваюсь на спину и открываю глаза. Мой взгляд падает на хрустальную люстру, на радуги, сверкающие в каждом кусочке стекла. Я моргаю, потом тянусь за телефоном. Восемь утра. А день недели?

Вторник.

Сквозь меня проносится новая волна радости. Через два часа мне предстоит отправиться в магазинчик цветов. Уже собираясь встать, я слышу, как звонят в дверь. Нахмурившись, я накидываю на шелковую сорочку свой кардиган, открываю дверь и вижу за ней молодого курьера со шлемом подмышкой и большим пакетом в руке. Из пакета выплывает аромат теплого масла. Любопытство прогоняет последние следы сна. Курьер улыбается и отдает мне записку.

«Ставлю на болтунью. С.»

Я забираю у курьера пакет, даю ему чаевые и, закрыв дверь, подношу прямоугольник дорогой бумаги к губам. И целую его, словно Себастьена в губы. Бережно спрятав записку в передний карман кардигана, я отправляюсь на кухню, ставлю пакет на стол и достаю оттуда множество пластиковых контейнеров. Сняв с них крышки, я обнаруживаю внутри приготовленные всеми мыслимыми и немыслимыми способами яйца: фриттата, омлет, глазунья, болтунья… список можно продолжать бесконечно. В глубинах моей души взрываются удовольствие и восторг. О, Себастьен. Сумасшедший, замечательный человек.

Выйдя из душа, я в момент собираюсь. Решаю не сушить волосы феном. Пусть высохнут сами. Да здравствуют кудри — шутит моя внутренняя бунтарка. Летнее платье в цветочек — есть. Туфли-лодочки — есть. Блеск для губ и парфюм — есть. Очки — есть. Готовность завоевать мир? Черт побери, есть!

По пути в магазин господина Лемера я открываю новые запахи. Новые звуки. Саундтрек города становится красивой гармонией под стать его ритму. Дыша полной грудью, я провожу кончиками пальцев по цветам, высаженным в клумбах вдоль железных ворот. Их гладкие, как шелк, лепестки напоминают о прикосновениях Себастьена. Я ищу в себе стыд, чувство вины, но мое сердце остается слепым и спокойным. Я пытаюсь представить Уильяма, но вижу мужчину и женщину, танцующих в свете луны.

Тряхнув головой, я отметаю мысли об Уильяме. Я разберусь с беспорядком, который наделала, позже, когда придет время. Ведь в итоге последствия моих действий настигнут меня.

Но это время пока не пришло.

И потому я поворачиваюсь к реальности спиной. Я хочу наслаждаться этими заимствованными розовыми мечтами так долго, как только смогу.

Когда я прихожу в магазинчик цветов, господин Лемер уже ждет меня. С неуверенной улыбкой и французско-английским словариком. Я смеюсь.

— Похоже, нам пришла в голову одна и та же идея. — Я достаю из своей кожаной сумки англо-французский словарь и кладу его на стеклянную стойку. Увидев его, господин Лемер кивает, и в его блекло-серых глазах начинают искриться веселые огоньки.

Я улыбаюсь ему, думая, что пора привести это место в порядок. Кладу руки на бедра и обвожу помещение критическим взглядом. Хм. Цветы нужно полить и подрезать. Пол следует хорошо подмести, а потом протереть. И еще вымыть окна. Работы столько, что ее объем должен обескуражить меня, но никакого страха я не испытываю. Напротив, я еще никогда не чувствовала в себе столько энтузиазма. Каждая моя клеточка вибрирует энергией и радостным возбуждением.

Я замечаю, что господин Лемер с любопытством и интересом наблюдает за мной — вероятно, пытаясь меня разгадать. Несложно представить, кого он видит перед собой. Женщину, которая больше подходит для «Ритца», чем для угасающего магазина цветов, купающегося в пыли. Но та женщина вовсе не я. Раньше я думала, что должна быть такой, но теперь — нет. В его магазине, в Париже я похожа на истинную себя куда больше, чем в своем пустом гринвичском особняке.

Я показываю на подсобное помещение, а потом двигаю руками, словно подметаю пол. Господин Лемер непонимающе хмурится. Будь мы в мультфильме, у него над головой появился бы вопросительный знак. Рассмеявшись, я тянусь за лежащим на стеклянной столешнице словарем. Нахожу нужное слово, откладываю словарь и смотрю на него.

Наши глаза встречаются.

— Moi. — Я показываю на себя, потом говорю: — Balai. — И снова делаю вид, что держу в руках щетку.

— О! — Он кивает. — Aimerais-tu faire le par terre.

Я не понимаю, что он сказал, но все же киваю, получая удовольствие от общения с ним даже несмотря на столь очевидную преграду языкового барьера. Он жестом зовет меня за собой вглубь магазина, а там вручает мне книгу с фотографиями различных букетов цветов.

Что?

Как мы перешли от щеток к книгам? Я использовала неверное слово?

Я в замешательстве смотрю на картинки, но тут слышу негромкий смешок. Поднимаю лицо и вижу, что господин Лемер наблюдает за мной с озорным светом в глазах, а в руке держит щетку. О. Он решил разыграть меня, и ему удалось.