Люби меня

Старушка, спрятав взгляд, приглушенно смеется. И при этом не перестает нагружать на поднос тарелки.

– Нічого страшного, доця. В селі хуєм нікого не злякаєш. У нас тут і бики, і коні… І всі без трусів!

Боже… Лучше бы я промолчала.

22

…я не зациклена на нем…

Он ведет себя холодно.

Словно не было ссоры, поцелуя, интимного контакта… Словно бы не было ничего. Далекий, надменный и неприступный. Таким я знала Александра Георгиева до того, как он попросил меня притвориться его девушкой.

Снова это чувство… Будто бы я ему безразлична.

Тогда что он здесь делает? Ну, это же смешно! Зачем так себя вести?! Неужели гордость реально важнее? Мне никогда не понять. Но раз он предпочитает играть в равнодушие, то я подыграю.

Мы попадаем за общий стол, лишь потому что за ним размещается вся молодежь. Я сижу напротив Саши с Даней, немного наискосок. Удостаиваюсь внимания последнего, сама же задерживаю взгляд на первом. Нервно облизываю губы и делаю все, чтобы не позволить своему дыханию ускориться.

Почему он всегда такой красивый?

Находясь второй день в деревне, без удобств и без всевозможных уходовых средств, толком не спав, просто вымывшись дешевым мылом в разваливающемся уличном душе, Георгиев выглядит, как и всегда, идеально. После ветра и солнца, которым был богат сегодняшний день, его кожа чуть смуглее, чем была вчера, но лицо остается свежим и прекрасным. Влажные волосы, сохраняя фирменный стиль, сами собой ложатся в нужную сторону. А очередная чистая футболка говорит о том, что он взял с собой приличный запас одежды.

Я так забываюсь, что не слышу, как меня зовут. Георгиев реагирует быстрее. Свирепо смотрит на Мирона, а потом – на меня.

Общая температура моего тела резко повышается. Сердце сжимается и ускоряется. Виски распирает пульсирующей болью.

Заставляю себя оторваться от Саши и направить все внимание на Мирона.

Если даже это та же ревность, что я испытываю при любом упоминании Нади, то уже неважно. Я не собираюсь тратить нервы на парня, который не способен меня ценить.

– Что будешь пить, Соня-принцесса-воин? Вино? Водку? Шампанское? – парень с ухмылкой встряхивает мутноватое содержимое одной из бутылок.

– Шампанское, – выдаю без раздумий.

Саму себя убедить хочу, что не зациклена на Георгиеве, что переработала все ненужные эмоции, что умею веселиться и наслаждаться жизнью.

Беру на себя первый тост, залпом осушаю бокал, улыбаюсь, смеюсь, легко общаюсь со всеми, кто рядом сидит – знакомыми и незнакомыми. Со всеми, кроме Саши. Но… Позитивный настрой пошатывается, когда я замечаю, как он заостряет внимание на Олином платье и узнает свой подарок. Когда стремительно переключается на меня, сохранить улыбку попросту невозможно. Воспринимая передаривание как личное оскорбление, буквально уничтожает меня взглядом.

«А ты меня ценишь?» – всплывает в памяти его разъяренный рев.

«Это совсем не то… Не то, что ты думаешь!» – хочется выкрикнуть в ответ.

Но ничего подобного сделать я так и не решаюсь. За моими ребрами будто бы образовывается ущелье, которое не дает мне ни вдохнуть, ни выдохнуть. Не то что говорить.

Саша тоже молчит.

Испепеляем друг друга взглядами, и на этом все. Пока он не хватает со стола сигареты и не уходить курить.

Сердце разрывается. Но… Я за ним не побегу.

Вместо этого иду с девчонками к импровизированной танцплощадке. Возвращаясь к своему первоначальному плану, прикрываю глаза и концентрируюсь на музыке. Растворяюсь в ритме, словах и своих внешних ощущениях. Вскидывая руки вверх, отдаюсь царящей вокруг меня атмосфере веселья. Никто бы ни за что не догадался, что глубоко в душе таятся обида, грусть, тоска и тревога.

Инстинктивно напрягаюсь, когда ощущаю спиной давление твердого мужского тела. Но отстраниться возможности нет. Даня обхватывает руками.

– Твои губы как горячая сахарная вата, – шепчет мне в ухо, вызывая мурашки. – Это цитата. Его слова. Сливаю как инсайд.

Его? Саша так сказал?

Сквозь мое тело молнией проносится огненная дрожь. И все… В груди тотчас вспыхивает неуправляемый пожар.

– Не останавливайся, – смеется Даня. – Продолжай танцевать, – поддаюсь его рукам, позволяя развернуть себя лицом. – Сейчас будет еще более важная информация. Не выдавай лицом. Расслабься, Соня. Расслабься… Блядь, ты хмуришься, – крутанув меня едва ли не через весь танцпол, уводит немного в тень. – Слышал, как вы скандалили из-за твоей дырявой подружайки, – сообщает серьезно и совершенно спокойно. – Про поцелуи – это чес. Стопудово. Он тебе не скажет, но правда в том, что принц наш ни одну девку до тебя не зализывал. Улавливаешь? – приподнимая брови, смотрит с каким-то внушением. – Охуевший, но нецелованный. Ну, был до тебя. Засосал же сегодня, рассказывал... О, видела бы ты, как он об этом рассказывал… Это песня! – вываливая язык, откровенно прется Шатохин.

Это выглядит пошловато, но отчего-то совсем не обидно. Задыхаюсь от других эмоций. Голова кругом идет, когда понимаю, что Георгиев не только Надю не целовал, но и в принципе никого до меня не целовал!

Господи… Как я должна сохранять лицо?! Я же сейчас сознания лишусь!

Хорошо, что Даня держит и руководит всеми движениями, которые мы совершаем под быстрый попсовый трек, ритмы которого абсолютно невообразимым способом проникают внутрь меня и задают тон всем системам организма. Дыхание, сердцебиение, движение крови и скорость пульса – все в одном темпе скачет.

– Улетел он после вашего плюс-минус­-контакт-взрыва, – продолжает Данька так же легко. – В космос, блядь. Понимаешь, Соня-лав? Весь день твой Георгиев как обдолбанный проходил. На таких вот колесах, – расширяя глаза, демонстрирует зрительно. – С его характером это пиздец какая дикость, уж поверь мне. А ты пришла и наорала на него из-за какой-то шмары.

– Но… – теряюсь в эмоциях. – В любом случае, он с ней спал!

Пытаюсь возмущаться, но радость все равно вырывается и запускает внутри меня фейерверки.

Я не ошиблась с тем, что чувствовал Саша. Ему, как и мне, очень понравилось все то, что происходило между нами.

– Это косяк, да, – соглашается Шатохин. Замолкает, чтобы несколько раз меня покружить. Снова прижимает и слегка запыханно информирует: – Он это понял. И выводы сделал. Не надо чуть что об этом вспоминать. Не выноси ему мозг больше, чем он сам себе его выносит.

– Ты просто делаешь все, чтобы упростить жизнь другу. Обо мне не думаешь, – смею возмутиться я, прекрасно осознавая, что Даня и не должен этого делать.