Любимая для бессмертного

Но на самом деле безопасные люди не имеют никакого отношения к махинациям Истинных и не создают кукольных двойников перемещенцев.

– Ну, не нужно так не нужно, а я выпью, - под моим пристальным взглядом кукольник наполнил свою чашку горячей водой и, не боясь обжечься, даже отпил несколько глотков. – Мастерство создания кукол было нашим семейным делом.

Я ощутил резкий прилив недовольства. Слушать очередную задушевную историю об истории чужой семьи не хотелось совершенно. Однако, Анна придержала меня за руку, словно намекая на то, что стоит выслушать мужчину максимально спокойно, и я остался на месте, не слишком-то сопротивляясь.

– Но куклы – это больше детские игрушки, а мне хотелось создавать что-то более красивое. Здесь не слишком склонны к коллекционированию, а я удивлялся, что люди не хотят поставить одну из моих красавиц на полки. Иногда я делал портретные куклы, но забирали их далеко не всегда. Кто-то фыркал… Однажды я сделал портретную куклу ей. Она осталась у меня, кстати.

Он подошел к одному из шкафчиков, открыл его и достал оттуда куклу.

Как две капли воды похожую на Матильду.

Я непроизвольно сжал руки в кулаки. Надо же, какая фотографическая точность! На меня смотрела уменьшенная копия Матильды, действительно очень узнаваемая, хотя выглядевшая куда более мило. Наряжена кукла была не в парадное платье, а в простую, сшитую не слишком умелыми руками одежду.

– Это я всё сам, - поспешил пояснить кукольник. – В швейных делах я не слишком силен… Я попытался подарить ей эту куклу, и она сказала, что моё мастерство потрясающее и должно служить куда более высокой цели. Я… Я был влюблен. Разумеется, я поверил! Вы представляете себе, что значит любить такую, как она? А быть простым… Простым парнем? Простым кукольником?

– Да, - нехотя ответил я. – Представляю.

Когда мы с Матильдой только познакомились, я был уверен, что отношения меня не интересуют вообще. Никакие, ни с кем. Матильда сумела меня переубедить. Ей понадобилось несколько дней, чтобы очередной мальчишка просто пал к её ногам; у меня не было ни сил, ни желания сопротивляться влечению и тому влиянию, которое она оказывала на меня. Всё закрутилось как-то само по себе, и я даже обернуться не успел, как был уже без памяти влюбленным в самую жестокую и самую опасную женщину этого мира.

Но иллюзии, даже самые стойкие, имеют свойство рассыпаться.

Не удержавшись, я накрыл своей рукой ладонь Анны. Она вздрогнула и, повернувшись ко мне, едва заметно улыбнулась, а потом вновь перевела взгляд на кукольника, делая вид, будто не придала разговору о Матильде ни малейшего значения.

– Она сказала, что будет приносить мне проекции, а мне следует изготовить по ним кукол. И приносила. Я делал… Мне хорошо платили, а ещё мой труд уходил в чью-то частную коллекцию. Матильда говорила, что я стану знаменитым мастером! Но я старел, а знаменитости не прибавлялось. Мои куклы уходили одна за другой, и я спросил, кому они нужны в таком количестве. Она сказала, что меня не должны волновать эти вопросы. Я сыт, одет. Что мне ещё может быть нужно? Давно пора завести семью, да и наследник, который получил бы мою мастерскую, тоже не помешает… Но я хотел семью с ней! Хотел!.. Вы, - он подался вперед и вперил в меня взгляд, - тоже хотели, чтобы она родила вам ребенка?

Судя по всему, Анне пришлось совершить огромное усилие, чтобы остаться сидеть на месте и быть хотя бы сравнительно спокойной. Мой ответ, однако, немного её успокоил.

– Нет. Я реалистично смотрю на вещи. Если женщине за много тысяч лет не понадобились дети, с чего б это вдруг она должна менять свои предпочтения?

– Я любил её! Разве в любви реально оставаться разумным?! – воскликнул кукольник. – У меня было всё… А не осталось даже самого простого. Она пропала. Забрала у меня последнюю партию кукол и просто пропала. У меня осталось только это. А потом… Потом я остался без заказов, без ничего. Оказалось, что мои куклы никому не нужны. Я пришел в тот цех, в который раньше доставлял свои куклы, и спросил, где она. Я всё ещё её любил, вопреки тому, что мы давно не были вместе. Я стал стар, а она не менялась… И мне сказали, - кукольник сжал зубы. – Мне сказали…

 Он поднял на Рене взгляд.

– Сказали, что её убил её последний любовник. Что он занял вместо неё пост Хранительницы Времени, и что делать дальше, никто не знает. Им тоже перестали поступать заказы на то, что они делали раньше. Меня прогнали. Но ведь они делали простые вещи, у них ещё был какой-то заказчик, они многим занимались. А я? Я просто кукольник. И мои куклы больше никому не были нужны.

Мужчина опустил голову.

– И рассказать мне больше нечего…

В комнате воцарилась тишина. Я смотрел на кукольника, не зная, что испытываю на самом деле – ненависть, отвращение, жалость? Наверное, смесь всех этих эмоций, которая никак не хотела формироваться во что-нибудь четкое. Ведь он слабый, безгранично слабый; позволил пустить себя под ноги, разрушил собственную жизнь и ждет, что кто-то его пожалеет, но сам даже не задумывался, какое зло мог творить.

Я сжал зубы. Вспомнилось, как поначалу Матильда пыталась подсунуть мне какие-то расчеты. Но потом я стал задавать неудобные вопросы, и она радикально разочаровалась в моей помощи. Сказала, что лучше обратится к кому-то другому, а мы…

Мы потратим время на более приятные занятия.

Что ж, очевидно, кукольник ничего не спрашивал. Он любил – причём не так Матильду, как её умение расхваливать его талант. О, она всегда была очень чутка к таким вещам. Подбирала правильные слова, оплетала своей паутиной всех, кто только позволял это делать. Будто под кожу проникала.

Мне стало противно. Но Анна, кажется, не растерялась, вместо этого спросила:

– Делали ли вы что-то особенное, когда изготавливали этих кукол? Может быть, какая-то процедура, которая на самом деле не требовалась прежде? Вспоминайте. Это может быть очень важно.

– Матильда просто приносила мне портреты людей, которые я должен был перенести на куклы, - покачал головой мужчина. – Ничего необычного. Это была работа на заказ, тонкая, почти ювелирная работа… Потом я отдавал сделанное – и ждал, пока ко мне обратятся ещё раз

– И всё?

– И всё, - кивнул он.

Анна забарабанила пальцами по поверхности стола. Она, как и я, сейчас испытывала острое разочарование. Мы искренне верили, что кукольник может знать что-то особенное, и теперь сталкиваться с полным непониманием ситуации было до боли обидно.

Однако, Анна сдаваться не собиралась.

– Хорошо, - решительно промолвила она. – Значит, вы утверждаете, что изготавливали своих кукол точно также, как сделали бы для любого другого заказчика, если б он попросил портретную?

– Именно, - кивнул кукольник.

– Вы помните технологию? Можете её воссоздать?

– Материалы…

– Если мы предоставим материалы и нужное оборудование?

– Конечно, - кивнул он. – Смогу… Но…

– Как вас зовут?

Мужчина замер. Он, кажется, не понимал, с чего б это Анне так внезапно спрашивать его имя. Однако, она смотрела ему в глаза, так легко и неотрывно, словно это не было для неё ни испытанием, ни хоть сколько-нибудь трудной задачей.

– Меня? – удивленно переспросил он. – А разве это важно?

– Конечно важно, - кивнула Анна. – Я же должна понимать, как зовут человека, которого я беру на работу.

– Берете? На работу?

– Да, - легко ответила она. – Я беру вас на работу. Я же сказала, что если вы ответите на вопрос о куклах честно, то получите возможность делать их вновь за умеренную плату. Я предлагаю вам присоединиться к моей команде. Может быть, в процессе заодно вспомните что-то.

– Но…

– Так как вас зовут?

Кажется, мужчина совсем растерялся. А потом тихо промолвил: