Любимая ведьма герцога

— Ты тоже так считаешь, Джен? — Кай перевел равнодушный взгляд с него на меня. — Возможно, вы и правы. Но мне этого все равно не понять.

Чтобы попасть во дворец правителя, нам пришлось проехать через рыночную площадь, уже опустевшую. Выглядела она так, словно по ней прошел разрушительный смерч. Обломки оружия, обрывки одежды и конской сбруи, кровь на булыжниках. С краю, укрытые мешковиной, лежали тела погибших. Меня снова замутило.

Что поделаешь, борьба за власть без жертв не обходится. Это слишком взрослые игры, чтобы быть безопасными. И если бы помощь не подоспела вовремя, нас бы сейчас уже отвезли на местное кладбище, в общую безымянную могилу. Причем тела и головы отдельно.

— Я думала, ты вообще из Марны уехал, — сказала я Каю. — В Тагру, например.

— По правде сказать, собирался. Не хотел тебе мешать. Но… неважно. Я все время был в Ниате. А когда узнал, что вы в тюрьме, приехал сюда. Здесь собралось много ваших людей. Сначала думали напасть на дворец и освободить вас, но все-таки он хорошо укреплен. Тогда решили дождаться казни. Достаточно убедительное событие для общего восстания, по всей стране. Как видишь, получилось.

— Сартис — это всего лишь один город, — вмешался Тэрвин, невольно вынужденный слушать наш разговор. — Как еще все сложится в других местах, особенно в столице?

— Главное — хорошо начать, — невозмутимо ответил Кай.

Во дворце нас встретил Хеллай — с лицом таким мрачным, что внутри все оборвалось.

— Что такое, отец? — испугался Тэрвин.

— Медор ранен. Тяжело. Умирает. Но, может, ты успеешь, Дженна…

— Где он? — я уцепилась за рукав Хеллая.

— Джен! — Тэрвин точно так же схватил за рукав меня. И повернулся к отцу. — Она беременна!

— Вот как… — Хеллай поцеловал меня в лоб. — Ну что ж… тогда ты сможешь хотя бы попрощаться.

Мы поднимались по лестнице, и я едва видела, куда иду: глаза застилали слезы. Да, он был не моим отцом — отцом настоящей Дженны. Но за эти годы я полюбила его как родного. И, возможно, могла бы вылечить, но понимала, что наверняка причиню вред ребенку. Это не уставшую лошадь подбодрить.

Медор лежал без сознания на кровати в большой комнате круглой башни, и я вспомнила, как вот так же пришла к Хеллаю, погруженному в колдовской сон.

Промелькнула мысль: я же правда могу его спасти… и, если что, у нас с Тэрвином будут другие дети, мы ведь так молоды…

Ты уже потеряла одного ребенка, сказал холодный трезвый голос, хочешь еще?

Боже, ну почему я должна выбирать — хотя выбор очевиден? Это не дар, это проклятье!

Я даже дотронуться до него не могла. Стояла рядом с кроватью и смотрела сквозь слезы, а Тэрвин обнимал меня за плечи. Тут же суетился лекарь в черном одеянии, еще какие-то люди. И я знала, что все они наверняка ждали от меня чуда, но…

Скрипнула дверь, и тоненький девчоночий голосок попросил жалобно:

— Разрешите мне… попробовать?

Самира?

Она подошла к кровати, села на край, взяла Медора за руку, и уже спустя несколько минут его бледное, как бумага, лицо чуть порозовело.

Какое счастье, что дар целительства не настолько редкий, как завеса!

— Можно мне тоже… куда-нибудь лечь? — всхлипнула я, из последних сил цепляясь за Тэрвина.

Медор хоть и не быстро, но поправлялся. Самира еще лежала в постели и отчаянно капризничала, но ей тоже стало лучше. Зато я чувствовала себя ужасно. Тошнило от еды, от воды, от любого сильного запаха, от слабости темнело в глазах. И все-таки я героически вставала и даже выползала в сопровождении Тэрвина в сад.

Наши сторонники захватывали город за городом. В Сартис отовсюду стекались обнадеживающие донесения. Дольше всех продержался юг, особенно столица, в боях за которую погибло немало народу. Только к концу весны мы смогли отпраздновать настоящую победу, хотя и понимали, что далеко не все в стране рады такому повороту. А значит, успокаиваться рано.

Хеллай подтвердил, что не собирается возвращать себе титул правителя, и аарцохом Марны снова стал Тэрвин. Однако в столицу мы не спешили. Суд над Гирмасом и его приспешниками должен был состояться в Сартисе — именно по той же причине, по которой в столицу не повезли нас. Не стоило давать сторонникам церкви возможность отбить его по пути.

Все на той же рыночной площади собралась такая толпа, что стража едва сдерживала ее напор. Мне с утра было особенно нехорошо, но это событие пропустить я не могла, взяла себя в руки и сидела теперь под навесом вместе с Тэрвином, Хеллаем и новым городским правителем… нессом Рэйоном Чарвеном. Судьи расположились на возвышении, там же стояла скамья для обвиняемых — чтобы все собравшиеся могли видеть и слышать.

Учитывая то, что церковь в Марне пользовалась большим влиянием, судьи приговорили ближайших помощников Гирмаса к сравнительно мягкому наказанию — пожизненной ссылке на остров Нидо. Ему самому по обвинению в преследовании ведьм, массовых казнях и захвате власти должны были вынести смертный приговор, но случилось нечто совершенно неожиданное.

Мы сидели близко, и за время суда я время от времени сталкивалась с Гирмасом взглядом. И каждый раз на его лице была такая ненависть, что по спине бежали мурашки. Судья уже собирался огласить Гирмасу приговор, как вдруг ветер принес со стороны скотного рынка особо густую и едкую вонь. Я едва успела перегнуться над перилами, и меня вывернуло наизнанку на виду у всей площади.

— Бедняжка, ребеночка ждет! — громко сказала какая-то бабка в первых рядах.

Гирмас побагровел ярче, чем его потемневший от грязи балахон. Глаза вылезли из орбит, он несколько раз громко икнул, схватился за грудь и упал. Подоспевший лекарь пощупал пульс на шее, оттянул веко и громко выкрикнул, что дознаватель Гирмас Эрбет мертв.

Толпа изумленно загудела. Я закрыла лицо руками.

— Проклятье! Все теперь будут считать, что я убила его колдовством.

— Глупости! — как всегда бесстрастно, отрезал Кай. — Если б ты это могла, давно бы уже сделала. Только полный дурак может сомневаться. Сейчас разберемся.

Он перескочил через ограждение, быстро поднялся по ступенькам на помост, обогнул тело и подошел к одному из ближайших подручных Гирмаса. Схватил за бороду и рывком заставил подняться.

— Послушай, ты! Сейчас я возьму факел и буду подпаливать твою козлиную бороду, пока не скажешь, почему Гирмас так ненавидел нессу Дженну. Чем она ему так мешала. И почему он сдох, услышав, что она беременна. Прямо здесь и сейчас. Чтобы никто не посмел обвинить в его смерти ее.

Даже факел не понадобился.

— Я все скажу, — и правда по-козлиному заблеял дознаватель. — Все скажу. Когда несса Дженна была еще девочкой, Гирмас получил пророчество от высших сил…

— Каких сил? — перебил Кай. Ответом было молчание, и он недвусмысленно протянул руку к стражникам, требуя принести факел.

— От… темных сил, — взвыл дознаватель.

— Все слышали?

Толпа возмущенно загудела.

— Дальше! Что за пророчество?

— Что ребенок нессы Дженны и аарцоха Тэрвина станет причиной его смерти. Сначала он не хотел убивать ее, но когда стало известно об их предстоящей помолвке… Он приказал мне написать на нее донос. Что она ведьма, — задыхаясь от ужаса, частил дознаватель. — И держал ее под водой, читая молитву дольше, чем обычно. Но она выжила. И тогда он отправил дознавателя Сунгура убить ее. И снова не вышло. Но зато его смерть стала поводом схватить ее и обвинить в убийстве. А заодно прижать ведьм и расправиться с аарцохом Хеллаем…