Любимец принцесс: Измененная версия. Спэшл

Самое обидное, что даже воспользоваться своими фирменными методами - ну, например, пробраться к нему в дом и оставить на столе обезглавленную баранью голову с запиской, где четко будет озвучена просьба не совать свой японский нос в чужие дела - я не мог. Статус и авторитет душили меня не хуже петли. Все внимание мира было приковано к моей персоне, все ждали от меня либо новых чудес, либо сокрушительного провала. Народ, для которого "Арима Инк" сделала больше, чем российское правительство для своих граждан, свято уверовал, что я не подведу. И только некоторые близкие знали, что я такой же обычный человек, как все остальные. Со своими заскоками и заморочками.

Прошел уже год семейной жизни. А я по-прежнему был Палестинцем.

**************

Над головой внезапно произошло какое-то движение, кто-то тяжело затопал по полу, раздался приглушенный кашель. А потом откуда-то хлынул свет, и часть потолка поднялась вверх, открывая прямоугольный проем. В него просунулась чья-то голова, и посветила на меня фонариком.

– Прошу наверх, господин Арима.

Поднявшись по шаткой деревянной лестнице, я очутился в светлом предбаннике. Ух ты, а интерьер прямо напоминает русские избы - и лавочки у стены, и часы с кукушкой, и даже печка. Жаль, что все портят три здоровенных лба в масках, которые обступили меня полукругом, едва я очутился выше уровня пола. Под таким конвоем меня проводили в комнату, где у телефона сидел четвертый.

– Надеюсь, мы не создаем вам больших неудобств, господин Арима?

– Да нет, что вы, - я зевнул.
– Спасибо за теплый прием, за показательную экскурсию, за ностальгию по старым добрым девяностым, впредь обещаю думать, кому перехожу дорогу, и чем это закончится. Разрешите идти?

– Вот вы все шутите да шутите, - старший сказал это без тени улыбки.
– А за вас, между прочим, две жены дома беспокоятся. И друг ваш, Юрий, в самом кошмарном сне видит, как вы неожиданно исчезаете, и ему приходится самостоятельно всю вашу горелую кашу расхлебывать. Неужели нельзя хоть немного серьезнее отнестись к своему положению?

– Можно. Кстати, а вы что, не японцы?

– Это не имеет значение, - проворчал старший.
– Если вы уже придумали какую-нибудь оскорбительную шутку касательно нашей национальности, то могу сказать, что для вас, русских, ненавидеть людей вполне естественно.

– Я ненавижу людей? Упаси Бог, только не вас, ребята. Вас я вообще за людей не считаю....

Мордовороты переглянулись. Старший покачал головой.

– Итак, вы подумали над нашим предложением?

– Подумал. И, знаете, кажется, придумали вы все хорошо - дождались, когда я отъеду от места работы, отвлекли мое внимание организованным звонком, выскочили как черт из табакерки... Но вот в одном месте вы, господа, немного ошиблись. Никто за меня дома не волнуется, а даже если и так, вряд ли я могу телепатически с кем-то связаться и попросить три миллиона наличными. Потому что мобильник вы отобрали, а мой личный почтовый голубь, извините за прямоту, сдох.

– Ну, это не проблема. Парни, подойдите.

Три шкафа быстро распределились, как надо. Один встал сзади, и упер мне в спину дуло пистолета, второй замер у входной двери, третий у окна. Этим они начисто исключили тот вариант, что я буду импровизировать в своем обычном стиле. Наглые, но продуманные.

– Звоните, - старший подал мне трубку телефона.
– Кому хотите, но чтобы деньги были.

Набирая номер, я мысленно прикинул пройденное время. Получалось, прошло чуть меньше пяти минут. Долго шли гудки, потом раздраженный голос на другом конце провода сказал:

– Слушаю вас.

– Привет. Как оно, ничего?

– Арима.... Ну, и где тебя носит на этот раз?

– Сэйка, только не сердись. Мне пришлось кое-где задержаться. Точного места не скажу, тут темно, но это неважно. У тебя три миллиона долларов в сумочке, случайно, не завалялись?

Пауза.

– Это они, да?
– будничным тоном спросила бывшая председательница социального клуба, а ныне глава пиар-отдела.

– Тут темно, - вежливо напомнил я.
– Поэтому лиц не вижу. Так завалялись или нет?

– Не знаю, надо посмотреть.

Тут уже старший мордоворот не выдержал, и выхватил трубку у меня из рук.

– Госпожа Хедзеин? Приветствую. Надеюсь, не отвлекаю? Можете называть меня господин Никто, это мой рабочий псевдоним. Да, господин Арима у нас. Условия освобождения вы слышали. Да, три миллиона, и ни цента меньше. Что будет, если не заплатите?
– он оглянулся на меня.
– Получите его голову в контейнере по почте. Да, я согласен, трепаться перестанет, но всех проблем это не решит. Очень рад, что мы понимаем друг друга. Возможно.... Тогда я позвоню через два часа, уточню порядок передачи суммы. До скорого. Еще раз простите за беспокойство.

– Она отказалась?
– понадеялся я на блестящее избавление от всех моих забот.

– Сказала, что заплатит. Видимо, крепко вас любит. Ну, что же, пора возвращаться в подвал. Впрочем, если вы пообещаете, что будете хорошо себя вести, я могу устроить вас в чулане.

– Чтобы я там от пыли задохнулся? Нет уж, спасибо. А в туалет можно?

– Второй, проводи его.

Пистолет больно ткнул меня в спину. Сориентировавшись, я потопал к двери. Громила не отставал ни на шаг, буквально дыша мне в ухо. Только сейчас я заметил цифру 2, вышитую на лбу его маски. Футболисты, блин! Снаружи протарахтел двигатель какой-то машины. Старший встрепенулся, поднялся и вышел в сени.

Когда я вернулся, количество присутствующих увеличилось на одного человека. Этим человеком оказался некий улыбающийся господин японской внешности, в отличие от остальных, без маски. Он весело переговаривался со старшим.

– Говоришь, даже не сопротивлялся?

– Все в точности, как вы предсказывали, господин Маэда. Да он человек умный, понимает, что к чему, - повинуясь движению пальцев, меня подвели к столу.
– Сами полюбуйтесь.

Маэда повернул ко мне радостное лицо... и улыбка на губах медленно растаяла, как мартовский снег под апрельским солнцем.

– Вы кого взяли, идиоты?

– Не понял.... - пробормотал старший.
– Тэппея Ариму, кого же еще...

– Чего?
– взревел Маэда.
– Какого Ариму? Я вам чью фамилию назвал? Чью, спрашиваю, фамилию?

Я с достоинством поклонился.

– Ну, идиоты! Ну, совсем уже! Головы бы вам оторвать!

– Да что случилось-то?
– грубо спросил верзила у окна.

– Что случилось?
– Маэда весь побледнел, лоб покрылся испариной.
– Да вы хоть знаете, кто такой вообще Тэппей Арима? И какими делами он ворочает? Да за ним уже целая бригада выехала, сейчас нас тут всех перестреляют, и по кусочкам в унитаз спустят, а вы еще спрашиваете, что случилось.

– Мы кусочками в унитаз не спускаем, - вежливо сказал я.
– Просто делаем химическую кастрацию, и вообще мы за гуманизм во всем мире.

– Так, ладно, - Маэда лихорадочно соображал.
– Черт с ним, надо думать. Господин Арима, вы ведь вообще на нас не в обиде, правда? Обознались слегка, сами знаете, как трудно сейчас работать....

– Ты что, его отпустить собрался?
– старший резко перешел на грубый тон.
– Он же нас найдет, и... сам понимаешь, что сделает.

– Да больно вы мне нужны....