Любимец принцесс: Измененная версия. Спэшл

Бесшумно опустилось бронированное стекло, отделяющее кабину водителя от пассажирской части салона.

– Кодзуэ, давай-ка в ювелирный магазин.

В салоне было жарко, поэтому я воспользовался временной вседозволенностью, и на секунду высунул голову в окно. И тут же узрел черный микроавтобус "Митсубиши", неотступно следовавший за лимузином, даже не делая попытки его обогнать, хотя дорога была свободна даже для троекратного исполнения сего маневра. И тут Палестинец внутри меня впервые за долгое время среагировал на угрозу - в висках зашумело, шею заныло, руки слегка затрясло.

– Кодзуэ, далеко еще до магазина?

– Два квартала по прямой.

– Давай-ка не по прямой, а в объезд. И скорость сбавь.

Лимузин завернул в переулки, микроавтобус завернул следом. Я с сожалением вспомнил, что по правилам в любой поездке в другой город меня должна сопровождать еще одна машина с дополнительной охраной. Кодзуэ наверняка вооружен, но вряд ли портативной ракетной установкой. Блин, давно уже собирался в каждой машине тайник с оружием оборудовать, но все руки не доходили. А у тех ребят, похоже, дошли.

Лимузин еще раз завернул налево, микроавтобус проскочил мимо. Я попытался рассмотреть, кто есть внутри, но сквозь тонированные стекла ни черта не увидел. Еще минут десять мы тащились, периодически меняя направления, но больше никто подозрительный сзади не появлялся. Параноик ты, Арима.

Кодзуэ вырулил на парковку небольшого торгового комплекса. По иронии судьбы, она пустовала, и мы приткнулись в самом углу, точно напротив входа в ювелирный магазин. Я нащупал в кармане кредитную карточку, и открыл дверь.

– Жди здесь, сейчас приду.

До входа в ювелирный было метров десять. Я почти дошел, как вдруг сбоку раздалось знакомое тарахтение, и все тот же черный микроавтобус "Митсубиши" тоже вкатился на парковку. С шумом отъехала боковая дверь, кто-то выпрыгнул наружу.

Спустя несколько секунд за моей спиной с шипением протянулась огненная полоса, и лимузин взорвался, выдав в небо столб огня. Взрывной волной меня ударило в спину, я врезался в дверь, и сполз вниз, оставляя на бронированном стекле темный след. Сверху посыпался дождь из обрывков одежды, какие-то кусочки плоти, капли крови. В ушах отчаянно зазвенело.

Елы-палы...

***********

Вернувшись домой, первое, что сделал Шу Суминоэ - это одернул занавески, и внимательно осмотрел улицу и прилегающие к ней дома. Сосчитал количество машин у подъезда. Зацепился взглядом за незнакомую, записал номер, и с колотящимся сердцем бухнулся на стул, глядя перед собой невидящими глазами.

Ему не верилось, что все получилось.

В последнее время Шу стал плохо спать по ночам. Просыпался в холодном поту, а потом ворочался в кровати до утра. Сидел перед компьютером, и не мог найти в себе вдохновения продолжить работу. Без аппетита ковырялся в тарелке с едой.

Что-то надвигалось на него, медленно и неумолимо, как асфальтный каток.

Создавая прорывные программы, Шу знал, что держит в руке либо билет в счастливую жизнь, либо ключ к воротам от потустороннего мира. Потому что в мире полно людей, которые не захотят делить будущие барыши с создателем продукта. Те, кто предпочитает пустить создателя в расход, а всю его заслугу присвоить себе.

Тревожно зазвучала трель мобильника.

– Слушаю. Да. Встретимся обязательно.

Посидев еще пару минут, Шу заставил себя встать, и начать переодеваться. Деловой костюм сменился на обычную, уличную одежду. Захватив сумку, он вышел из квартиры, и, стоя на лестничной площадке, стал закрывать дверь на ключ.

Кто-то прошел за его спиной, и встал у двери в соседнюю квартиру.

– Эй, вы там, открывайте! Чертовы алкоголики, ни дня без скандала...

Шу медленно обернулся. Незнакомец дымил сигаретой, и поминутно скалил желтые, прокуренные зубы. Он еще раз вдавил кнопку звонка, бухнул по двери кулаком, и посмотрел на жителя соседней квартиры раздраженным взглядом.

– И как вы еще живете с ними? Точно, головы им оторву когда-нибудь.

Неопределенно пожав плечами, Шу начал спускаться по лестнице. Незнакомец проводил его взглядом, хрипло закашлялся, и что-то записал в карманный блокнот.

***********

– Госпожа Хедзеин, вот отчеты насчет "Шейн Индастриз"

– Переделай в электронный вид и пришли мне по почте, сейчас читать некогда.

– Кстати, я подготовил презентацию по маркетинговой компании вашего нового бизнеса.

– Не наглей, Огава, дай хоть до кабинета дойти.

Распахнув дверь в маркетинговый отдел, Сэйка замерла - за ее столом у компьютера устроилась знакомая фигура. Выждав для приличия минуту, девушка едко поинтересовалась:

– Можно войти?

– А?

– Я говорю, можно войти?

– Ты же глава пиар-отдела. Хочешь заходи, хочешь уходи, кто тебе мешает.

– Ясно, - жестом попросив Огаву подождать в коридоре, Сэйка быстрым шагом подошла к столу.
– Значит так, Арима... Что это с тобой?

– Со мной?
– я недоуменно посмотрел на смятую одежду, и дырку в рукаве пиджака, сквозь которую просматривался след от ожога. Не говоря уже о том, что морда у меня была припечатана конкретно.
– Со мной...

Хотелось сказать "все в порядке", но я не успел, потому что глаза вдруг закрылись, и меня затошнило, после чего резко повело влево.

– Тэппей! Ты ранен?
– невероятным усилием Сэйка удержала меня в вертикальном положении.
– Что случилось?

– Бабушке в трамвае место не уступил.

– Огава! Что стоишь, быстро врача, и ван Хоссена сюда!

На несколько секунд я вырубился, потом пришел в себя уже в горизонтальном положении, лежа на шикарном диване из мягкой белой кожи. Чьи-то силуэты крутились вокруг меня, в башке звучала приглушенная музыка, только слов песни не разобрать. Такого еще не было.

– ... и ты ничего не сказала?!

– Он сам попросил меня ничего не говорить. Это причуды Тэппея, а не мои собственные.

– Тут я согласен с Ако, Палестинец наш в последнее время какой-то странный, а если быть точнее, вообще никакой.

– Ему многим пришлось пожертвовать ради новой жизни. Не каждому это удается без последствий, - кто-то взял меня за руку.
– Нужно срочно отвести его в больницу!

"Никого не жалко, никого... Ни тебя, ни меня, ни его...."

Глухо застонав, я перевернулся на бок и прижал ладонь ко рту, предчувствуя еще один приступ тошноты.