Любимица гроз

— Вестушка, я в жизни детей не бил, но вот сейчас как вытащу ремень, да как отхлестаю!

— Дядь Ваня? — удивился Паша, поднявшись на ноги, — Вы, что ли?

— Пашка, подожди, вот подружайку твою воспитаю, и на тебя переключусь! — пообещал старичок, уперев руки в худощавые бока, — Ты чтож такое творишь?!

— Я не думала, что так выйдет, — попыталась оправдаться Чернова, — Извините.

— Не думала она, — передразнил старичок.

Воспитательная беседа непременно бы продолжилась, не вмешайся в происходящее Игорь:

— Ну хватит, — бросил он, оторвавшись от забора, и направился к крыльцу, — Она уже напугана дальше некуда и всё осознала.

Стянув с себя светло-песочный кардиган с крупной вязкой, он набросил его на плечи девушки, покрытые лишь тоненькой тканью белой рубашки.

— Осознала ведь? — вкрадчиво осведомился он у внимательно разглядывающей его Весты, сомкнув воротник на её тонкой шее, и только потом убрал руки.

Как под гипнозом, Чернова медленно кивнула и заработала поощряющую тонкую улыбку мужчины.

— Надо выпить, — заявил Иван Васильевич, тут же растеряв весь свой пыл.

— Коньяку? — предложил Павел.

— Тащи, — кивнул старик, — Горе луковое берите и айда ко мне. Маня пельмешков налепила.

Мария Петровна — активная сухенькая старушка, встретила голодную делегацию со всем гостеприимством простого русского народа, обрадовавшись повзрослевшим мальчишкам и Весте в точности, как и муж — словно родным детям.

Весте не пришлось оправдываться, почему она не пьёт — Павел коротко обозначил её медицинские противопоказания, и никто за столом не возмутился. По крайней мере, Марии Петровне было не одиноко с чашкой травяного чая.

Когда в ночи девушка вышла на крыльцо, прислушиваясь к сверчкам и вытянула из пачки сигарету, дверь со скрипом приоткрылась за спиной и следом вышел Игорь. Закрыв дверь, он на мгновение прислонился к ней спиной и, шагнув вперед, поравнялся с Черновой. Та протянул ему пачку, и Заболоцкий молча вытянул из нее белую никотиновую палочку.

Из-за приоткрытой форточки сбоку от двери был слышен приглушенный голос Павла, рассказывающий о родителях, недавно перебравшихся на Юга. Родители лучшего друга — добрейшие люди, всю жизнь мечтали к пенсии приобрести домик на побережье. Мечта их исполнилась, когда единственный любимый сын преподнёс подарок на годовщину свадьбы.

— Спасибо, — тихо бросила девушка, глядя прямо перед собой.

Спину все ещё грела кофта соседа и Игорь, будто не чувствующий ночного холода, даже не думал опустить собранные гармошкой рукава тонкой кофты на локтях.

— Прогулка по лесу, — тихо напомнил мужчина.

— Завтра? — уточнила Чернова, прокатив в пальцах фильтр дымящейся сигареты.

— Завтра, — кивнул тот и затянулся, через миг уже выдыхая дым в ночную темень.

Где-то в груди расцвело приятное тепло, и Веста подумала, что побежит в лес, даже если с неба посыплется град.

Вполне уютная тишина прервалась новым скрипом и негромким голосом Павла:

— Вест, — протянул он, ступив на крыльцо, — Я, кажется, пьян, — сообщил мужчина и взвалил на плечи подруги руку.

При этом пьяным Павел не выглядел и голос, хоть и окрасился низкими нотками, по сути, был просто расслабленным. Для того, кто круглосуточно держит всё под контролем, немного расслабиться ощущалось совсем иначе.

— Спать? — предложила девушка, придержав одной рукой лучшего друга, а второй ткнув сигарету в забитую бычками баночку из-под оливок, очень старую и с плохо просматривающимся рисунком.

— Спать, — согласился Павел.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, троица двинулась в ночь. Домой.

Слеповато щурясь, девушка то и дело отставала, даже не пытаясь разглядеть камни перед ногами, а ступая заведомо аккуратно.

— А диван-то ещё раскладывается? — вдруг спросил Павел, приостановившись, и, дождавшись подругу, двинулся куда медленнее, на одном уровне с ней.

— Наверное, — пожала плечами Чернова.

В голове звенела приятная пустота, девушка старательно забыла и не вспоминала о травмирующих событиях дня, дав себе время, как минимум, до завтра.

Ближе к дому Павел отделился, сославшись на нужду, и ушёл вперед, оставив двоих за калиткой.

Стянув с себя теплую кофту, Чернова вернула ее соседу:

— Спасибо, — тихо проговорила она.

— Ерунда, — ответил Игорь, и, поддавшись вперед, заставил сердце Весты биться чаще…

Знакомое чувство близости прервалось недоумением, потому что вместо ощущения мягкости чужих губ, Чернова ощутила растерянность — Заболоцкий вытащил из её волос сухой листик.

Если на лице скрыть разочарование еще получилось, то в душе нет. Плетясь потом от калитки к крыльцу, Веста думала о том, что хотела этого поцелуя и, будь она чуть смелее, непременно бы поцеловала соседа сама.

В освещенной прихожей встретил Павел, понимающе улыбающийся во все двадцать девять ярко сверкающих зуба.

— Ни слова, — предупредила Чернова, скидывая обувь.

— Да я, итак, молчу, — пожал плечами тот и, загадочно хмыкнув, скрылся в комнате, — Я просто хочу спросить: ты уверена? После того, что сделал твой муж…

— Паш, — мягко прервала Веста, — Бывший муж.

— Бывший муж, — вздохнул мужчина.

— Маленькая, ничего не значащая интрижка, — заверила его Чернова.

— Не обмани себя, — вздохнул Павел и стянул рубашку, опускаясь на старый поскрипывающий диван.

В словах друга была доля правды. А ещё Веста помнила, что случилось с ней в детстве из-за глупой влюблённости в Заболоцкого. Возможно, она рисковала, наступая на одни и те же грабли.

Утро началось в седьмом часу для Черновой. Она долго лежала в постели, глядя в окно на серое небо, пока в оттенок не вторглась желтизна. В детстве в это время были слышны утренние оры петуха Стёпы, проживавшего в доме напротив. Дядь Ваня рассказывал, что домишка уже давно пустует никому ненужный.

Тихо поднявшись с пружинистой кровати, девушка подцепила онемевшими от неудобной позы пальцами футболку со стула и натянула на себя и, откинув на спину лохматые волосы, поплелась в крохотную гостиную, где стоял храп друга. Пашка просыпаться явно не собирался, и Веста, особо не таясь, прошла на кухню, где набрала стакан воды. По пищеводу опустилась живительная влага, даря желание жить, и следом пришла потребность забить лёгкие никотином.

Потягивая на крыльце сигарету, Чернова и пересеклась с соседом, договорившись выйти ближе к обеду.

Утренняя прохлада кусала за босые ноги, Чернова поспешила вернуться в тепло, где полюбовалась трогательной заспанной физиономией друга и отправилась делать кофе на двоих.

— Как ты эту гадость пьёшь, — скривился мужчина, протиснувшись на кухню, и учуяв растворимый кофе из банки, вспенившийся в кружке на поверхности черной жижи.

— Ну не получается у меня варить его, — пожала плечами девушка, — Можешь сварить сам, но для этого тебе придётся бежать в магазин…