Любимый человек
Шрифт:
— А, может, это я херовая? — подначиваю его.
— Да? С чего ты это взяла? — Дима смотрит на меня с любопытством.
— Хочешь знать, что я думала, когда ты начал за мной ухаживать? — тянусь к его бутылке с водой и делаю несколько глотков, а затем продолжаю: — Я постоянно удивлялась — почему я? Вокруг столько красивых девчонок. Почему я?
Дима выглядит растерянным.
— Я даже не знаю, что ответить… Просто я тебя увидел и сразу решил — эта девушка станет моей женой.
— Неужели у мужчин все так просто?
— Не могу отвечать за весь мужской род. Но в данном случае я не сомневался.
Я медленно киваю.
— Я таким тебя и видела. Рыцарем в сияющих доспехах. Пришел, увидел, победил.
— Ты, вроде бы, не возражала.
— Какие возражения! Я так в тебя влюбилась! Даже похудела тогда, потому что есть нормально не могла. Меня всю колбасило, трясло, я чуть на учёбу не забила, потому что вообще не могла ни на чем сосредоточиться. Перед глазами только ты стоял — красивый, взрослый. Мне же все подружки в группе завидовали, когда ты забирал меня после пар на своей “Кие”, — говорю ему.
Дима недоверчиво хмурится.
— Ты казалась такой равнодушной ко всему материальному.
— Я притворялась. Мне ужасно нравилась твоя тачка. В то время я считала, что мужчина за рулем — это верх сексуальности, — снова тянусь за вином.
— Правда? А что ты теперь находишь сексуальным? — интересуется Дима.
Задумавшись, я чокаюсь своим бокалом с его бутылкой.
— Вот это.
— “Боржоми”? — удивляется муж.
— Ну нет. Смотри. Я пью вино, а ты — воду, потому что наши дети сейчас не с нами, но мы в любой момент можем им понадобиться, — объясняю ему свои необычные ощущения.
— Тебя заводит… ответственность? — уточняет Дима с кривой улыбкой.
— Похоже на то. Это странно, да?
— Немного, — кивает он. — Но это обнадеживает.
— А что заводит тебя? — внимательно смотрю на него.
— Меня заводит все в тебе, Лен.
— Я так и знала, что ты это скажешь, — мои губы растягиваются в улыбке. — Ты становишься предсказуемым, Янчевский.
— А ты наоборот, — замечает муж.
— Ты бы хотел, чтобы я стала прежней?
— А ты?
Я качаю головой.
— Нет. Хватит. Та Лена была слишком удобной.
— Я так не считал, — парирует Дима.
— А кем ты меня считал?
— Своей женщиной, любимой, той, с кем я хотел семью, детей, встретить старость. Хотел и хочу.
— А знаешь, чего хотела я?
Дима пожимает плечами.
— Полагаю, того же.
— Да, но ещё я хотела, чтобы рядом был человек, на которого во всем можно положиться.
Дима кивает.
— Я понимаю.
— Это просто слова… — говорю ему дрожащим голосом. — Я понимаю, я признаю, я осознаю… Я то, я пятое, я десятое… Это просто слова. Мне их недостаточно! Поздно пить “Боржоми”, Дима. И ты это знаешь.
Виснет пауза. Мы сидим, глядя глаза в глаза.
— Скажи, чего ты хочешь, — Дима первым нарушает тишину.
— Сейчас? Или в принципе? — ерничаю я.
— Сейчас.
— Сейчас я хочу, чтобы ты меня поцеловал, а потом оттрахал безо всяких нежностей, — каждое слово произношу как можно четче.
— Лен, да брось! — Дима сжимает зубы.
— Ну, тебе же так нравится, — провоцирую его. — Давай, что же ты сидишь, сделай это. Мне даже интересно, может быть, это я чего-то не понимаю в жизни.
Давай, милый, открой мне глаза.— Лена, не надо, — муж качает головой, не сводя с моего лица обжигающего взгляда.
— То есть… — меня пробивает нервный смех, — с ней тебе было надо, а со…
Я не успеваю договорить и вообще забываю, что собиралась сказать. Мои губы, мой рот уже мне не принадлежат, Дима завладел ими. Потянувшись через стол, он целует меня, врываясь языком, как боевым тараном, и стонет, запуская по моему телу вибрацию. Все кружится перед глазами, то ли от его сексуального стона, вкуса и дыхания, то ли от выпитого. Я стискиваю шею мужа рукой, другой хватаю за волосы и начинаю целовать его в ответ исступленно, жадно и яростно, а потом чувствую, как мне на колени что-то капает. В нос бьет винный запах.
Мы опрокинули бокал.
Я притормаживаю и ослабляю хватку, Дима тоже меня отпускает. Вино пропитало мой комбинезон, губы и кожу вокруг них печет от жесткого поцелуя.
Между нами проносится тяжелое рваное дыхание.
— Пойдем в постель, пожалуйста? — хрипло просит муж.
Сверкнув глазами, я протягиваю ему свою дрожащую руку. Дима сразу же поднимается, крепче стискивает мою ладонь и ведет в дом за собой.
11. Дима
Лена стоит передо мной полностью обнаженная, прекрасная, с горящим взглядом. Я пытаюсь найти в рюкзаке презервативы.
Не помня, куда их точно сунул, шарю рукой, а сам с жадностью смотрю на твердые розовые соски жены, нежные ореолы, живот, бедра и гладкую киску. Шрам после кесарева — его я вижу впервые.
Ее грудь ходит ходуном, я сам еле дышу от возбуждения, и, наконец нащупав чертову упаковку, тяну Лену за руку, собираясь увести в постель, но она сопротивляется.
Тогда я обхватываю ладонью ее челюсть и снова целую, как дикий, как больной, лижу ее язык, десна, с силой прижимаю к себе. Ее грудь расплющивается о мою, а ягодицы — о стеклянную дверь.
И, если кто-то сейчас решит прогуляться мимо нашего домика, его ждет очень занимательная картина.
Мы сосемся и тремся друг о друга.
Как же охеренно ощущать ее вкус, касаться ее.
Как же это охеренно.
Целуя жену, я шарю руками по красивому телу, но мне этого мало. Хочется не только касаться, хочется втравить ее себе под кожу, пустить по венам, чтобы чувствовать ее ближе.
Повиснув на мне, Лена обвивает руками шею и обхватывает меня одной ногой. Она двигается быстрее. Мой торчащий член упирается ей в клитор, наша влага смешивается, наши языки переплетаются. Затем я отрываюсь от ее рта и становлюсь на колени, собираясь вылизать жену, как она того любит.
Но прежде я целую рубец на ее коже, осторожно, едва касаясь, с каким-то благоговейным трепетом. После чего кладу ладони на бедра Лены и приникаю ртом к ее киске.
Лена содрогается, когда мой язык скользит по ее лону.
— Не надо этого, — скулит она, отодвигая от себя мою голову. Я вопросительно смотрю на нее снизу вверх. — Встань, — требует Лена, повернувшись ко мне спиной. Она соблазнительно прогибается в пояснице и произносит: — Просто трахни меня. Ты же умеешь.
В замешательстве я развожу руками.