Любит ли Бог котят?

Сунув руку под панель, он достал серый бумажный свёрток и отдал Харитону.

– Спасибо, Серёг, - серьёзно сказал Харитон, - я тебе этого не забуду. Этого... ну и всей помощи.

– Даже не бери в голову, - отмахнулся Веселов, поворачивая ключ в замке зажигания.
– А то ты меня никогда не выручал! Главное, что ты вышел, ты на свободе. А всё худшее позади. В общем, смотри веселей!

УАЗик взревел мотором, выпустил клубы сизого дыма и покатился в сторону города, набирая скорость.

* * *

После новой квартиры, где они жили в бытность его офицером, рабочая общага с её вонючими лестницами и тёмными узкими коридорами произвела на Сородичева удручающее впечатление. Открыв дверь в их новую квартиру гостиничного типа, он увидел склонившуюся над столом Марину с Мишкой на коленях, вдвоём они что-то увлечённо рисовали. На фоне обшарпанных стен, старой наборной мебели, кривого дощатого пола и старого ржавого холодильника, трогательно украшенного детскими рисунками, они показались ему такими одинокими и беззащитными, что сердце его сжалось от осознания, сколько бед выпало на их долю, в то время как сам он откисал в психушке, не думая ни о чем, кроме призраков прошлого в своей голове.

– Папа, вернулся!
– взвизгнул Мишка, первым заприметив отца.

Подхватив сына здоровой правой рукой, Харитон прижал его к себе, уткнувшись носом в его взъерошенные волосы мальчишеские волосы. Мишка провёл рукой по обожженой части лица Харитона.

– Папа, тебе больно было? Мама сказала, что ты заболел. А ты теперь навсегда выздоровел?
– засыпал его вопросами сын.

– Миш, ну всё дай папе отдохнуть с дороги, - Марина подождала, пока он опустит сына на пол, и лишь потом обняла мужа, крепко прижавшись всем телом.

– Господи, как же мы по тебе скучали, - услышал Харитон шёпот жены. Её горячая щека была влажной от слёз.

– Ну-ну!
– сдавленно бормотал Сородичев, поглаживая жену по волосам и спине здоровой рукой.
– Ну-ну...

Ему хотелось сказать что-то ещё, но в горле внезапно встал ком, не дающий вымолвить ни слова.

– Кхе-кхе, - деликатно вмешался стоящий у двери Веселов, заметив состояние Харитона.
– Я извиняюсь, Марин, мы тут купили кой-чего к столу. Куда сумки разгружать?

Марина бросилась накрывать на стол. Мишка кружился по комнате, жужжа новой машинкой, подаренной Веселовым от лица Харитона, а сам Сородичев присел у стола, не зная куда себя деть. Водка была разлита по стаканам, и Серёга нарочито громко объявил первый тост, словно пытался развеять пелену неловкости, которая, казалось, сковала всех кроме Мишки.

– За возвращение в дом хозяина!
– провозгласил он.

Они чокнулись и выпили. После чего Серёга сазу бросился наливать по второй. За стеной кто-то громко загундосил что-то блатное под гитару.

– А что?
– вскинулся Веселов.
– Мы что-то сами давно не исполняли наших армейских хитов. Ребята между прочим до сих пор вспоминают, как ты пел у костра, Тох. Мариш, у тебя, небось, сохранился струмент?

– Да какой игрок из меня теперь, - криво улыбнулся Сородичев, подвигав скрюченной левой рукой.

– Отставить унывать, - покачал головой Серёга, принимая из рук Марины старенькую жёлтую "ленинградку".

– Подпеть ты и так отлично сможешь. Ну давай, за тех, кто не вернулся!

Они выпили ещё, и Серёга взял на гитаре несколько аккордов из хорошо знакомой всем им песни.

– Они не ангелы, ребята, они такие же, как ты...
– хрипловатым голосом запел Веселов, но внезапно из-за стенки раздался грохот падающей мебели, дикий женский визг и громкие маты.

Сородичев вздрогнул и вопросительно посмотрел на жену.

– Такие у нас соседи, - сокрушённо развела руками Марина.

– Они всё время дерутся, - Мишка подошёл к отцу и ухватился за его колено.
– Я их боюсь.

Сородичев начал привставать со стула, но Веселов опередил его.

– Сиди, Тох, я сам, - он поднялся и вышел за дверь.

В наступившей тишине они услышали, как Серёга постучал в соседскую дверь. После чего вопли смолкли и слышно было лишь глухое бубнение голоса Веселова. Через несколько секунд Серёга вернулся с неизменной улыбкой на лице.

– Всё нормально. Нарколыги бузят, - сказал он после чего вдруг осекся и кинул осторожный взгляд на Сородичева.
– Ладно, вам тут есть и без меня о чем поговорить. Да и звонят уже - какое-то ЧП в части.

– Уже уходишь, - вскинулась Марина.
– Поешь хоть на дорогу.

– Не, Мариш, спасибо. Мне давно худеть надо, - засмеявшись он подмигнул Харитону.
– Давай командир, держись на связи!

Выпив на посошок, они попрощались, и Веселов отбыл. После его ухода вечер прошёл в тихом русле. Вечером они уложили Мишку и некоторое время лежали в тишине слушая его ровное дыхание. Соседей не было слышно.

Марина лежала, обняв мужа, и чувствовала, что он как будто бы стал чужим. Он все время хранил молчание, и только хмурил изредка брови.

– Марин, - прошептал он, наконец.
– Ты прости меня. Я вам всю жизнь испортил. С этим всем...

– Не надо, Харитон, - решительно перебила его она.
– Я уверена, что, если ты так поступил, значит по-другому было нельзя. Не думай об этом, всё будет хорошо. Главное, что ты живой и с нами. Знаешь, как я переживала...

Она погладила его по голове. Потом придвинулась теснее и поцеловала его в шею. Харитон почувствовал на своем теле её горячее дыхание.

– Тут ещё одна штука, - угрюмо пробормотал он.
– Там... в психушке... мне давали сильные препараты. В общем, я пока не могу... давай пока отложим это...

– Я поняла, - сказала Марина.
– Я просто обниму тебя вот так, и будем спать.

Харитон закрыл глаза и ещё долго лежал без сна, слушая размеренное дыхание жены. После тишины лечебницы ночь в рабочем квартале казалась живым организмом, она то и дело всхлипывала полицейскими сиренами, ворчала проезжавшими по шоссе неподалёку грузовиками, шептала, царапала и звякала чем-то, заставляя расшатанную нервную систему Сородичева каждый раз отзываться смутной безотчётной тревогой.