Любить нельзя ненавидеть
Шрифт:
Комментарий к Молитесь, Ваше Величество. Часть 9. Жертва.
В целом, это глава - подведение небольших итогов и переход к завершению. Наверное, только сейчас я наконец-таки приняла такой конец, на который меня подталкивал сам фик и его первоначальная версия. Те, кто знакомы со мной лично, не раз уже слышали эти байки про то, как и сколько я переписывала ЛНН. Какие были концовки и вырезки (который, кст, стали мини зарисовками в группе вк). Но вот он. Такой конец. Громкие речи оставлю на последнюю главу.
Спасибо всем тем, кто все еще со мной!
P.S. Не люблю неопределенности при чтение, поэтому сообщу: если что, кольцо, подаренное Робом, не обручалочка. Пусть приблизительно
========== Только любить, нельзя ненавидеть. ==========
В этом свете черный силуэт выделяется словно бельмо на желтом диске солнца. Пышная юбка искажает пропорции, делая талию неестественно тонкой. Грудь в обрамлении черных перьев почти не тревожит дыхание, возможно, его и вправду нет, а это лишь застывшая тень призрака, что покидает мраморный гроб. Обитый черным бархатом внутри, он ласкает бледную кожу женщины, которая в безмятежном сне сложила руки на груди.
Ноги, не слушаясь, несут его прямо в центр этой мрачной картины, дабы разбойник смог ощутить холод мрамора, соперничающего с ее кожей.
— Это смешно, — он оборачивается на голос женщины, стоящей рядом, но не решается задать вопрос.
— Они правда поверили, что смогут так просто от меня избавиться, — Реджина опускает руку в черной перчатке к темному платью лежавшей в гробу копии и оставляет розу на собственной груди, почти по-родительски поправив чернильные волосы, заплетенные в красивую косу. — Она ведь совсем на меня не похожа.
Робин отрывает взгляд от ее лица, чтобы внимательнее разглядеть Королеву. Точная копия. Та же красота и величие, что у живого оригинала по левую руку от него. Разве что, судьба оказалась разной.
— На небе не может быть два солнца, и две королевы тоже. Пришло мое время.
Она берет разбойника за руку и тянется к его губам…
… и в момент, когда алые губы почти касаются его, Робин просыпается.
Что есть смерть души? Когда тело живое и продолжает функционировать, но потеряло для этого хоть какой-то смысл. Когда уже не чувствуешь ни мороза, ни жара, ни свежих ран, оставленных кем-то в наказание. Просто пустота и ничего более, никаких эмоций, словно выкрашенный белым листок. И пускай сквозь тонкий слой краски просвечиваются буквы, прочитать их невозможно. Потому что это все теперь осталось за чертой понимания, за чертой необходимости. Ведь хранить некоторые воспоминания просто невыносимо. Например, запах ее губ после собственных поцелуев или шепот, будящий рано утром. Хранить такие воспоминания чуть ли не физически больно, но Робин с особым садизмом взывает к почти реальным ощущениям, пытаясь вспомнить, каково это - снова считать ее живой.
Заламывает руки, коря себя за издевательства над собственным сердцем, но как бы он не был жесток, лучше заниматься подобным самообманом, чем принимать суровую и глупую реальность, в которой он сейчас заперт в темнице замка.
Поднимает голову вверх, вдыхая прохладный воздух, попавший с закрывшейся за стражником дверью, и произносит:
— Почти неделя, милая.
— Прошла уже неделя.
— Заткнись, Билли, никто не будет сейчас об этом говорить.
Стража, как и прежде, блюдёт пост, не замечая столь спешных изменений. И как бы они не хотели этого признать, а изменения были существенные.
— Королева мертва! — словно стараясь достучаться, продолжал юноша, но, похоже, его никто не хотел слушать.
— Нам нет дела до смерти ведьмы.
На минуту разговоры прекратились. Все молча смотрели в пол, в тайне надеясь, что это все и правда к лучшему.
— Белоснежка будет править
и, возможно, мы получим то, что хотели.Трудно описать, что произошло за это время. Наверное, стоит начать с прихода принцессы, которая, радуясь своей победе, спешила скорее опробовать себя в новой роли. Смерть Реджины — никто и не сомневался — была на ее совести. Как иначе девушке удалось бы победить ведьму, что так долго преследовала ее и не оставляла ни малейшего шанса на нормальную жизнь, даже за пределами королевства. Все были уверены — Робин Гуд причастен к этому. Слухи, что пошли по двору, лишь подтверждали это: лучник стал орудием смерти в руках наследницы. Не случайно разбойник появился во дворце и стал так близок Королеве. Все это умно разработанный план, благодаря которому девушка раз и навсегда избавилась от мачехи, заполучив возможность впредь ничего не бояться.
Никого.
Это было очень важно.
За лучником пришли в день ее похорон. Он слышал, как шумно отворилась дверь, почувствовал, как грубо его подняли и вытолкали в коридор, где повели прямо в тронный зал. И, выходя на улицу, он чувствовал тепло желтого зарева, на котором, словно бельмо, выделялся черный гроб на постаменте. Вокруг стояло несколько ваз с пышными облаками алых цветов. Роз, как он после понял. Они создавали контрастность тьме, что скрылась в траурных одеждах людей.
Похоронная процессия заняла площадь у замка. Принцесса не скупилась на дорогое убранство, в тайне еще лелея воспоминания о Реджине, которая в начале стала ей пусть и не лучшей матерью, но хорошей подругой. Так она считала и с молчаливым величием возложила розу на черный гроб, прошептав последние слова Королеве.
Те, кто стоял ближе, расслышали в этой речи тихое извинение, но позабыли сразу же, как вернулись к своим обычным делам.
Теперь каждый был уверен, что его жизнь станет лучше. И разве можно корить их за эту неправильную радость?
Робина держали по обе руки два стража. Стоя за толпой, они наблюдали за прощанием Белоснежки, а затем за ее приближением. С каждым шагом девушки в его сторону, он придумывал новый способ умертвить принцессу. Отомстить за жизнь женщины, тело которой только что скрыла крышка гроба.
И он вспоминает свой сон, который уже галлюцинациями проявляется на фоне того же ясного зарева, ставшего символом обеих реальностей. Он свыкся с этими странностями раньше, чем принял то, что происходит сейчас. А именно с тем, как его уводят от гроба любимой женщины, так и не дав с ней проститься в последний раз.
— Отпустите его. Это теперь наш друг, — улыбка, которая явно не подходила ее девичьему лицу, была подобна оскалу волчицы. Да только в той было и мощи, и ужаса больше, чем в этой миниатюрной девчушке, которую все привыкли называть принцессой, но никак не королевой. Этот титул ей пока просто не шел. Был не по плечу, не по рангу, не шел по сравнению с той, что носила его до этого.
— Мне стоит благодарить тебя, Робин Гуд, за… службу.
— Рад служить Вам, принцесса, — так сильно сжимает челюсти, что слышит скрежет зубов. Невозможно признаться в этом грехе. Даже во имя мести.
— Королева. Теперь я королева, — еще не так уверенно произносит она, в надежде продемонстрировать всем силу своих слов.
— Конечно.
Его комната стала местом бесконечного траура. Стала мемориалом Королевы, которой она навсегда останется для него. Словно что-то запретное, он прячет ее вещи здесь, желая сохранить запах женщины как можно дольше. Робин украл синий флакон, чтобы аромат не выветривался из комнаты. Это было безумием. Он не мог просто так ее отпустить. В вечерних молитвах просил кого-то свыше простить ее за грехи, как простил сам. Прощал неоднократно.