Любитель историй

Таких историй накопилось больше десятка. И каждая –

шедевр! Для вас, возможно, они пустой звук, но для меня -

память былых приключений. Пусть даже не полностью, а

всего несколько последних строчек. Именно они греют мое

сердце, будоражат сознание. Заставляют жить по-

настоящему. Что вас смущает? Если проблема в деньгах,

поверьте, я не поскуплюсь…

Из твердого, как скала здоровяка, мистер Сквидли

опустив плечи и слегка сгорбившись, в одну секунду

превратился в измученного жизнью старика.

Только сейчас напряженность между ним и девушкой

окончательно спала. Первое впечатление растаяло без следа

– и Клер отчего-то стало жалко этого бывалого морского

волка. Он преследовал весьма безобидную цель, вызывая

настоящее уважение.

– Простите, но как бы я не хотела удовлетворить вашу

просьбу я не смогу помочь, мистер Сквидли, - Клер тяжело

вздохнула. - Отец никогда не рассказывал нам о своих

мемуарах. И даже при всем моем желании я не могу оказать

любезность и отдать его труды, поскольку у меня их

просто-напросто нет. Я могу сказать это точно. После

смерти сохранились лишь пожелтевшие никому не нужные

философские трактаты и исторические хроники.

– Тоже самое сказал мне и ваш брат… - соглашаясь,

произнес гость и слегка помедлив, добавил: - Правда,

немного другими словами.

– Вы разговаривали с Риком?

– Имел честь, - кивнул мистер Сквидли.

– Но зачем?

Девушка едва не взорвалась от возмущения.

Хотя брат был младше Клер всего на два года, после

смерти отца она стала опекать Рика с тройным усердием.

Крутясь вокруг него будто нянька, она сама не заметила,

как установила множество запретов – лишь бы с братом не

случилось несчастье, лишь бы он не попал в беду.

Возможность потерять единственно близкого ей человека

казалась Клер страшнее самых ужасных адовых мук.

– Не переживайте, мисс. Я не стану утомлять вас своим

вниманием. Попрошу только об одном – поговорите с

Риком. Возможно, он отыщет книгу в библиотеке

Лиджебая. Если так случится, буду весьма вам признателен,

мисс Джейсон. Возникнет необходимость: я остановился в

гостинице «Дорожная пыль», той, что приютилась у самого

торгового порта.

После произнесенных слов, лицо мистера Сквидли стало

скучным, почти безразличным ко всему происходящему

вокруг. Минуя все условия приличия, он развернулся и

медленно побрел в сторону выхода, оставив после себя

тошнотворный запах табака с неприятным привкусом

недосказанности.

Дверь отварилась и осторожно возвратилась на место -

колокольчик не отреагировал.

Шаркающие шаги еще долго доносились с улицы, а вот

силуэт одинокого моряка мгновенно растворился в толпе.

Пытаясь отстраниться от тревожных мыслей, Клер сама

того не желая сделала трепетный шаг в прошлое, и сразу же

утонула в водовороте своей вчерашней ненавистной жизни.

***

Со второго этажа послышалось протяжное, ни на секунду

непрекращающееся ворчание. Чувствуя тяжелые шаги, Клер

попыталась как можно скорее выскочить на улицу, чтобы не

попасть под горячую руку родителя. Но низкий, слегка

хриплый голос, остановил ее на пороге.

– Стоять на месте! Незамедлительно!

Девушка замерла словно изваяние. Воцарилась тишина.

Шарк-шарк-шарк. Равномерные шаги, медленно

приближались к Клер. Развернувшись, она встретилась с

ледяным взглядом отца.

Скривившись, мистер Лиджебай немного постоял на

последней ступени, – словно примеряясь с какой ноги

начать движение – и наконец, ступил на паркет. По

поведению можно было безошибочно определить: сегодня

глава семейства явно не в духе. Впрочем, как и оставшиеся

триста шестьдесят пять дней в году.

– Куда собралась?

– Помогать в цветочной лавке, - быстро ответила Клер.

Последние пару лет она с легкостью пряталась за этим

обманом как за каменной стеной, не имевшей изъянов и

способной выдержать любой натиск отцовского невежества.

Любые другие отговорки разбивались в пух и прах.

– Ты слишком много времени уделяешь своему

никчемному занятию, - поежившись и сильнее кутаясь в

плед, произнес мистер Лиджебай.

– Я постараюсь сегодня не задерживаться, - потупив взор,

покорно ответила Клер.

Кротость – была вторым оружием против жесткого и

деспотичного родителя. Не вступая в бесполезные споры,

дочь никогда не перечила отцу, тем самым не давая поводов

для склок и лишних запретов. Брат был ее

противоположностью. В отличие от сестры, Рик не умел

сдерживать эмоций и часто огрызался отцу, получая

заслуженную взбучку. Клер называла его возмущения:

напрасными потугами щенка перед слоном. Отец хоть и

являлся деспотом, но надо отдать должное, умел тонко

ценить ситуацию и с легкость мог макнуть любого

соперника в грязь лицом, сохраняя при этом железное

самообладание.

– Разве у тебя нет забот дома? – не унимался мистер

Лиджебай.

– Безусловно, есть. Но я ра…

– Никаких «но» быть не может! – рявкнул отец. – Семья

должна быть превыше всего! Ты слышала меня. Никаких

отговорок или оправданий я не приемлю.

Клер, закусив губу, едва не взорвалась от возмущения. По

ее мнению: отец не имел право говорить ей таких слов!

Потому как лично для него - семья была пустым звуком.

Так, по какому праву, он учит ее прописным истинам, в