Люблю твою жену

Я хохотнула. Какой смешной, раз думает, что обиженная женщина простит так легко и быстро. Это что получается, можно косячить, а потом купить цветочки и надавить на самое больное, мол, ради ребенка? И всё? Я должна простить?

— А вот и нет, Вова! Я ничего забыть не смогу. И дело не только в том, что ты считаешь меня лохушкой. Я осознала, что с тобой я абсолютно несчастлива.

— Хочешь сказать, что быть одинокой женщиной с ребенком — это счастье?

— Ты перекручиваешь, хотя “да”. Иногда женщине лучше быть одинокой, чем терпеть токсичные отношения.

— Опять херни какой-то начиталась в интернете. “Токсичные отношения”, — недовольно пробурчал, — и что это значит?

— Это нездоровые отношения, причиняющие эмоциональную боль, душевные страдания и полное истощение ресурсов одной из сторон.

— То есть, я заставляю тебя страдать?

— Угу.

— А ты у нас “белая” и “пушистая”?

— Вов, не начинай — опять поссоримся.

— Наташа, — вдруг за руку меня взял и крепко её сжал, что не вырваться. — Я готов ради тебя на всё. Я не смогу без тебя, понимаешь? Сейчас у нас трудный период, да. Но он у всех бывает, и он проходит, и ты знаешь это. Не горячись, прошу тебя.

— Руку пусти, — дождалась пока муж разожмет тиски, затем отошла на безопасное расстояние и лишь потом сказала: — если ты действительно готов на всё, то переезжай к своей маме. Будет лучше, если мы поживём отдельно.

— Но мы никогда раньше не жили отдельно. Будет только хуже, Наташа.

— Как знаешь. Выгнать тебя из собственного дома я тоже не могу. Значит отныне мы будем жить как в коммуналке. А потом я обращусь к риелтору и попрошу, чтобы он помог разменять нашу квартиру на две “однушки”. Возможно, это будет с доплатой, поэтому ты уже собирай деньги.

* * *

С Вовой больше мы не говорили. Он обиделся и куда-то ушел. Возможно, в гараж или же к своей маме — пожаловаться на жену, которая его не ценит и не уважает. Инна Анатольевна уже встревала в наши отношения, а потому я ждала от неё звонка.

Когда я приехала к Танюхе, Лизка уже позавтракала и теперь они с подружкой играли в куколки. Таня провела меня на кухню и стала варить кофе в турке. И пока он готовился, подруга закидывала меня вопросами о том, как вчера прошло моё свидание. А я вдруг покраснела и смущенно отвела взгляд в сторону.

— Что это мы краснеем, как девочка? — ухмыльнулась Танюха. — Вы с ним вчера переспали?

— Нет, конечно же.

— А чего так возмущенно? Тут огорчаться нужно.

— Вот что ты за подруга, Татьяна?

— Нормальная я подруга! Я плохого тебе не посоветую. Ну сама посуди. Вове твоему сорок, “четырём восьмеркам” — тридцать.

— Двадцать семь, — поправила я.

— Тем более. Двадцать семь лет! — воскликнула подруга, рассекая воздух рукой, — да я тебе завидую белой завистью. Там прыти знаешь сколько? Ого-го-го!

— Ну всё, хватит, Таня. Я понимаю о чём ты говоришь, но я так не могу. Пока не разведусь с Вовой, ни о каком сексе с другим и речи быть не может.

— Да что за бред, Наташа? Пока ты будешь разводиться со своим козлом, у кого-то там задымится в штанах и он быстренько найдёт себе ту, которая раздвинет перед ним ноги по щелчку пальцев.

— Ну вот и отлично. Пусть ищет, а я не такая. Я не могу по щелчку пальцев, понятно?

— Понятно. Понятно, что ты — дура!

— Таня, — недовольно цокнула языком. — Счастье не в мужиках, и ты прекрасно знаешь.

— Конечно, не в мужиках, но без качественного секса далеко не уедешь. Физиология, мать её…

— А для меня важнее платонические отношения.

— Ну я же говорю, дура! — и в подтверждение своих слов подруга покрутила пальцем у виска, но я нисколько не обиделась на этот жест.

А в скором времени мы с Лизкой поехали домой. По дороге заскочили в супермаркет и купили всё на пиццу, а потом я еле дотащила пакеты, потому что слишком много взяли не по списку.

Вова застал нас с дочкой на кухне. Подкрался тихо и незаметно. Со спины. Именно тогда, когда я раскатывала тесто на корж.

Его горячие ладони легли на мою талию и заключили её в тугое кольцо. Я опешила, если честно. И если бы рядом не было Лизки, то точно бы зарядила оплеуху, да такую, что напрочь отбила всякое желание прикасаться.

— Вов, руки убери, — возмущенно пробубнила.

— Соскучился, — прошептал мне на ухо и вдруг поцеловал в шею.

Противно стало. Брезгливо поморщилась, а затем внутри меня что-то лопнуло, словно порвалась струна. Я не выдержала. Сделав крутой маневр, оказалась к мужу лицом к лицу. Вздёрнула подбородок и озлобленно сжала челюсти. Дышала громко и тяжело, а взглядом ровняла с линолеумом.

— Лиза, иди в свою комнату и включи мультики, — обратилась к дочери, продолжая смотреть на Вову.

— Мама, а пицца? Мы больше не будем её готовить?

— Сейчас продолжим, малышка. После небольшой паузы, хорошо?

Лиза недовольно вздохнула, но из кухни всё-таки вышла. И тогда я демонстративно подошла к двери и плотно ее закрыла. Руки помыла в умывальнике и, пока вытирала их сухим полотенцем, муж глаз с меня не сводил.

— Не смей меня трогать! Я же сказала, что между нами всё кончено, что хочу развестись. Какое из этих слов тебе непонятно?

— Наташа, ну хватит уже. Да, я виноват. Но мы столько лет вместе, у нас дочка. Мы не должны разводиться. Я всё понял.

— Ничего ты не понял, Вова.

— Наташа…

Шаг в мою сторону сделал, но я подняла руку вверх, жестом приказывая не приближаться.

И тогда он вдруг спросил:

— У тебя кто-то есть?

Я ничего не сказала про Радмира. Да и был ли он у меня? Весьма сомнительно. Мы только целовались несколько раз и сходили на одно свидание. И это ещё не делает его моим мужчиной, ведь так?

— Никого, — ответила после затянувшейся паузы. Вова даже улыбнулся едва заметно, будто обрадовавшись, но я поспешила его огорчить: — обязательно будет после того, как мы с тобой расстанемся.

— Да что ж ты за баба такая долбанутая?! Цветы купил, завтрак в постель принес. Прощение попросил. И всё не то? Стерва!

И вдруг Вова стукнул ладонью по столу, да так сильно, что подпрыгнула тарелка. А затем круто развернулся и вышел из кухни вон. В коридоре сильно шумел. И входной дверью хлопнул так озлобленно, что в окнах завибрировали стекла.