Любовь без слов (сборник)

– Три литра пива равняются стакану водки. Поехали!

Скворцов не успевал подскочить, выхватить стакан. Выпив, Юля не дышала, таращила глаза, потом шумно выдыхала. Она пьянела мгновенно и некрасиво: пунцовела, хихикала, не держалась на ногах. Через несколько минут ей становилось дурно, Скворцов отводил жену в туалет, где ее выворачивало наизнанку. Потом всю ночь у нее раскалывалась голова, она лежала с компрессом на лбу. Но не жаловалась, а на следующий день снова пила отраву. Мягкие люди бывают не податливее стали. За металл можно ухватиться и держать, а вата, сколько ни стискивай, останется воздушной. Скворцов бросил пить. Не ушел в полный отказ, мог за праздничным столом выпить вина, рюмку коньяка по случаю, но регулярное пьянство осталось в прошлом.

Юлия поставила перед мужем рюмку и блюдце с кружками лимона. Скворцов не торопился пить, вертел рюмку в руках.

– Скажи мне, тот журналист, который приходил к тебе, а потом про него спрашивал Игнат…

Юля моментально вспыхнула, глаза у нее забегали.

– Что? – напрягся Скворцов.

– Я немножко наврала.

– Рассказывай!

– Игнат не стал бы звонить ночь за полночь по пустякам. Он за что-то гневался на журналиста.

– Дальше!

– Я назвала другое имя, то есть имя то же, только люди разные.

– Не понял.

– У двух моих школьных подруг есть сыновья, оба Антоны. Одна подруга живет в нашем городе, а вторая в Мурманске. Я назвала мурманского Антона.

– Не закрытый, а открытый перелом, – хмыкнул Скворцов.

– Цигель, цигель, ай-лю-лю, – улыбнулась Юля, поняв, что муж не злится.

Они часто переговаривались цитатами из популярных фильмов.

– Самое смешное: я забыла позвонить подруге и предупредить, что ее сыном интересуется Куститский. Голова садовая! Что случилось, Сережа?

– Антон, который настоящий, местный, написал книгу о Куститском. Мерзкую, отвратительную книгу. Я хочу, чтобы ты дала мне слово, что никогда не будешь ее читать.

– Но, Сергей! Это какой-то детский сад: у меня есть тайна, страшно интересная тайна, но я тебе не скажу. Я уже давно большая девочка. Там и про меня написано?

– Да, бред собачий.

– О, как интересно! Сережа, пожалуйста! Эту книгу продают в магазинах?

– Надеюсь, она там никогда не появится. Белугин выложил ее в Интернете на своем сайте и на десятке других.

– Тем более, нечестно получается. Все про меня знают-читают, а я даю тебе слово хранить странное целомудрие. Как жаль, что я не владею компьютером. Ты меня научишь?

Сергей понял, что ему не удастся переубедить жену. Да и права Юля в том, что несправедливо оставлять ее в неведении.

– Хорошо, – сдался он. – Таможня дает добро. Только еще раз предупреждаю: там одно вранье, текст пошлый и грязный.

– С матерными выражениями? Я буду их пропускать. Можно, я поеду завтра утром с тобой на работу, сяду тихонько в уголочке и буду читать?

– Я принесу тебе вечером распечатку.

– До вечера я умру от любопытства. Пусть водитель утром привезет?

Если бы роман попал в руки Юле случайно, возможно, она бы испытала чувства, сходные с теми, что пережили Оксана и Лена. Но Юля была подготовлена, заранее знала, какого рода литературу представляет собой роман Белугина.

Скворцов переживал и несколько раз звонил. Голос у жены был веселый, она просила не беспокоиться. Потом позвонила сама:

– Сережа, я только что закончила главу про себя любимую. Давление нормальное, рвотные позывы отсутствуют. Теперь ты все про меня знаешь. Ловко я татуировки вывела? Килограммы серебряных украшений теперь не ношу, потому что однажды попала в поле действия сильного магнита и на сутки прилипла к нему.

– Я рад, что ты правильно воспринимаешь эту ересь.

Он положил трубку и улыбнулся. Его жена настолько чистый человек, что не боится грязи, и никакая грязь к ней пристать не может.

В обед Скворцов приехал домой. Юля только закончила чтение.

– Сережа, я все поняла, – говорила жена, накрывая на стол.

– Любопытно, просвети.

– Это новые методы лечения шизофрении и паранойи. В психлечебницах открывают сайты, на которые больные выкладывают свои творения.

– В Интернете действительно полно сумасшедших.

– О чем и речь. Сергей, а что будет с этим мальчиком журналистом, с Антоном?

– Думаю, Куститский его убьет.

– Как? – выронила ложку Юля. – По-настоящему?

– У меня у самого руки чешутся.

– Сергей! Я этого не переживу!

– Знаю, поэтому не стану ввязываться. Тебе всех всегда жалко.

– Да, – задумчиво кивнула Юля, – мне ведь это легко, я богатая.

– Что? – не понял Скворцов.

– Мне подруга в детстве однажды сказала: тебе легко всех жалеть, ты ведь богатая.

– Иными словами, в продолжение мысли: тебя никто не жалел?

– Зато теперь я получаю сполна. Ты ведь меня, глупенькую, жалеешь?

– Больше жизни… больше смерти, – запутался в словах растроганный Скворцов. – И ты не глупенькая, просто святая.

– Ой, скажешь! Святая всю жизнь на диете, а я и трех дней не могу выдержать. Сергей, давай позвоним Игнату и попросим его не трогать Антона Белугина?

– Вряд ли он станет нас слушать.

Когда муж уехал на работу, Юля позвонила маме Антона. Сказала, что Антон написал книгу о Куститском и «допустил некоторые вольности». Антону следует опасаться Куститского, который очень влиятелен и может обидеться. Лучше бы мальчику куда-нибудь уехать.

Мнимый больной

Обычно супруги Куститские добирались до работы каждый в персональном автомобиле. После завтрака в зимнем саду и тяжелого разговора они поехали в офис на одной машине, беседовали исключительно на служебные темы. Рабочее расписание Игната на день было плотно спрессовано. В двенадцать часов, после переговоров и перед совещанием, он отлучился в кабинет, чтобы позвонить Цветику. Его телефон работал в бесшумном режиме. Неотвеченных звонков от Цветика не было, но имелось два тревожных – от консьержа и коменданта из дома на Егерской улице. Игнат перезвонил коменданту, и тот сообщил, что дверь в квартиру Цветика открыта, на стук и звонок в дверь никто не отвечает. Спросил, нужно ли вызывать милицию?

– Я сейчас приеду, – сказал Игнат.

Он прошел мимо переговорной комнаты, где его ждали, терзаемый страхом, на ватных ногах. Он никого не предупредил о своем отсутствии, все остальные мысли вытеснила тревога о Цветике и Мурлыке. Игнат не любил рискованной езды, но по дороге в Сокольники подгонял водителя. Когда застряли в пробке на Садовом кольце, Игнат подумал, не поехать ли на метро. Он не спускался в метро лет двадцать, и это было почему-то боязно, да и пути к дому от станции он не знает. Игнат безостановочно и безрезультатно набирал номер телефона Цветика. Ему так же настойчиво пыталась дозвониться Полина. Он игнорировал ее вызовы.