Любовь и Хоккей

Все мое тело на пределе. Я даже не могу начать описывать, как я чертовски зол. Если она здесь, это значит, что она, вероятно, пьет с Риггс. Теперь беспокойство сводит меня с ума. Я люблю Аурелию Риггс, но она не самая ответственная. В ее защиту могу сказать, что я не согласен, чтобы кто-то, кроме меня, присматривал за Вэл.

— Дочь Салли-младшего? Высокая, рыжая, с убийственными ногами?

Он говорит это так, как будто я не знаю, кто она, блядь, такая. Как будто я не знаю ее лучше, чем кто-либо другой в мире. Как будто она не была влюблена в меня с тех пор, как ей было чертовы десять лет. Я знаю ее, и если бы я не был так чертовски зол, что Валор была в клубе, я бы сказал ему об этом, и я бы врезал ему по гребаному горлу за то, что он назвал ее ноги убийственными.

Я крепко хватаюсь за балкон.

— Да, я знаю, кто она, черт возьми, - выдавливаю я.

— Блондинка, ее зовут Риггс? - говорит он, указывая вниз, на танцпол. Мои глаза следят за движением его пальца, и пока он смотрит на Риггс, мои глаза ловят взгляд единственного человека, о котором я думал весь последний год.

Клянусь гребаным Богом, воздух покинул все мое тело. Как я вообще, черт возьми, стою, это выше моего понимания.

Вот она во всей своей красоте посреди клуба, танцует так, словно на нее никто не смотрит. Как шар света, которым она и является. Она светится даже отсюда, сверху.

Валор Салливан была прекрасна. За исключением многих других девушек. Красота - это то, что люди видят каждый день. Красота больше не была новинкой, но она? Она была чертовски уверена в этом.

Валор была прекрасна в том, как она сияла. То, как она излучала изнутри свет. На ее спине были золотые крылья, которые заставляли ее парить, а нимб украшал ее голову, чтобы напомнить всем, какой ангельской она была на самом деле. Она была всем смехом, всеми улыбками, всей радостью, которую можно было вызвать в воображении миллион раз.

Она не просто из тех девушек, в которых влюбляются парни. Нет, так просто не бывает.

Она была той гребаной девушкой, которую художники эпохи Возрождения видели в своих снах, но никогда не могли рисовать, потому что ее красота была неосязаемой.

Ее волосы покрывают ее, как занавес, когда она раскачивается взад-вперед в такт музыке. Когда ее голова откидывается назад, видно ее обнаженное лицо. Никакого барьера, никакого грима, только Валор. Я могу сосчитать веснушки на ее лице даже отсюда.

Эти зеленые глаза были прикрыты закрытыми веками, когда она погрузилась в музыку, в этот момент.

Я смотрю на нее, загипнотизированный покачиванием ее бедер. Она как проселочная дорога, по которой я бы ездил каждый день, даже если бы меня тошнило от машины, потому что она вела меня домой. Ноги, которые были бесконечны, и кожа такая чертовски бледная, что снег на ней казался грязным. Я хотел испортить эту кожу.

Вэл танцевала не для кого-то, кроме себя. Она была в своем собственном пузыре восторга, в циклоне хаоса, чистой, невредимой. Но эта улыбка? Эта улыбка заставила кого-то влюбиться в нее.

Я поворачиваюсь и начинаю спускаться на первый этаж, слышу голос Нико позади меня.

— Чувак, какого хрена?
– он зовет, но в этот момент я вижу только красный цвет.

Мои шаги медленные, рассчитанные, когда я направляюсь к танцполу. Есть тела, упакованные так плотно, что едва хватает места, чтобы дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Я пробираюсь мимо потных шарящих рук, от них разит гормонами, и все, чего я хочу, это зарыться лицом в волосы Вэл и вдохнуть аромат ее шампуня.

Ее спина обращена ко мне, когда я подхожу ближе к ней. Я пользуюсь этим моментом, чтобы полюбоваться ею вблизи без ее ведома. Даже на каблуках я все равно выше ее, но черт бы побрал эти каблуки. Вспышки ее длинных ног, обвившихся вокруг моей талии. Без всякой одежды, кроме этих красных каблуков. Я облизываю нижнюю губу и делаю шаг вперед, моя рука тянется вперед, чтобы обхватить ее за талию.

Я чувствую жар ее тела сквозь одежду. Она воспламеняется от моего прикосновения. Я прижимаю ее к своей груди, надеясь, что она не слышит, как мое сердце стучит о ее позвоночник. Я слышу ее вздох, когда она ударяется о мою твердую грудь, и ухмыляюсь. Милая, невинная девочка Вэлли.

Я опускаю голову в изгиб ее шеи, глубоко вдыхая. Мой нос находит ее плечо, и я провожу им до самого уха, обдувая ее кожу теплым воздухом. Мурашки покрывают ее кожу, и она поднимает руки, обвивая ими мою шею, чтобы притянуть меня ближе.

Наши тела идеально подходят друг другу. Она достаточно высока, чтобы ее бедра были на одной линии с моими, что для меня отстойно, потому что моя нижняя половина плотно прижата к ее заднице. Ее бедра начинают покачиваться в такт громкой музыке. Я двигаю своими бедрами вместе с ее, позволяя ей взять контроль над танцем. Я крепче сжимаю ее, впиваясь пальцами в ее бедра. Отчасти потому, что я хочу, чтобы она была ближе, а другая часть меня чертовски зла, что она здесь танцует с парнем, которого не знает.

Я прижимаю свою растущую эрекцию к ее заднице, и она позволяет тихому стону проскользнуть через эти красивые губы. Мое тело пульсирует от жара. Я чувствую ее с кончиков пальцев ног до головы. Моя левая рука движется вперед, проводя по ее обнаженной плоти на животе.

Она тает во мне, идеально прижимаясь к моей груди. К черту все это. Я мог бы быть гребаным извращенцем, насколько она знает, и вот она трется о мой член, как кошка в течке. Ни хрена себе.

Я поспешно разворачиваю ее так, чтобы она оказалась лицом ко мне. Я кладу указательный палец ей под подбородок и поднимаю его, чтобы встретиться со своим взглядом. Вот они. Эти красивые зеленые глаза, в которых плавают все эмоции мира. Ее нижняя губа зажата между зубами, а щеки раскраснелись.

Я провожу большим пальцем по ее губе, вытаскивая ее из зубов. Валор, как ад.

Это чертовски ужасная ситуация, в которой я оказался. Абсолютно худшая. Мне нужно найти выход из этого, используя свою голову, не считая того, что это именно она и привела меня в эту ситуацию, в первую очередь. Теперь задействованы обе головы, что никогда, и я повторяю, никогда не бывает хорошо.

Это плохая ситуация, но это не мешает мне схватить ее за руку и потащить к двери. Она беспомощно следует за мной. Я слышу, как Риггс проклинает меня, когда я крепче сжимаю руку Валор. Я толкаю дверь, открывая ее. Жестокий чикагский ветер бьет мне в лицо. Можно подумать, это меня немного успокоит.

— Черт возьми, Бишоп. Тебе не обязательно отрывать мою проклятую руку!

Она вырвала свою руку из моей хватки, и я позволил ей. Моя челюсть дергается, наблюдая, как она прикусывает внутреннюю сторону щеки, обхватив себя руками. Вот она. Моя милая девочка.

— Простите, мисс красные каблуки, я испортил вам вечер? - Горько огрызаюсь я.

— Это не твоя гребаная работа - охранять меня, как гребаный охотничий пес, Бишоп. Ты не мой отец, - бормочет она, закатывая глаза, как разозленный подросток.