Любовь и испанцы

Один семнадцатилетний студент желал бы иметь жену с большим жизненным опытом (sic!), а другой скромно выразил надежду, что супруга будет снисходительно относиться к его провинностям. Несколько опрошенных мечтали, чтобы их жены были ангелами, то есть нежными и симпатичными. В Испании слово simpatia,, которое можно услышать всюду и везде, означает нечто крайне важное как для мужчины, так и для женщины, и это хорошо известно всем, кому довелось хоть недолго пожить в этой стране. Не быть симпатичным — серьезный недостаток. Понятие simpatia объединяет в себе доброту, великодушие, приветливость, жизнерадостность, легкий характер — чрезвычайно типичное для испанцев сочетание.

В целом, девушки предъявляли будущим мужьям гораздо более высокие требования, чем юноши — будущим женам. Составленные ими списки желаемых качеств впечатляли своей длиной. Можно было заметить в них незначительные расхождения, вызванные разницей в общественном положении опрошенных. Студентки довольно большое значение придавали умственным способностям и культурному превосходству, а девушка, работавшая в офисе, в первую очередь хотела, чтобы у ее novio был сильный характер и чтобы он был страстно влюблен в нее. Она явно желала выйти замуж за человека, чьи умственные способности намного превосходили бы ее собственные. Кроме того, она выразила пожелание, чтобы ее избранник был «набожным». Жительницы Каталонии требуют от своих будущих супругов даже больше, чем галисийки, и настаивают на том, что мужчина должен быть «честолюбивым и работящим». Эти девушки, по-видимому, относятся к реалиям супружеской жизни более приземленно, хотя галисиек в ультраромантичности тоже не упрекнешь. Вот какими хотели бы видеть своих novios три довольно типичные средние каталонки:

первая: прежде всего набожным, утонченным, культурным, любящим детей, довольно романтичным, очень ласковым, искренним, довольно гордым, трудолюбивым;

вторая: чтобы он любил меня, был бы намного лучше меня, с сильным характером, simpatico, чтобы был не уродом, но и не писаным красавцем, отзывчивым, хорошим христианином, старше меня, как минимум, на семь лет;

третья: чтобы любил меня, с сильным характером, трудолюбивым, simpatico, отзывчивым, решительным, инициативным, хорошим христианином, веселым.

Лишь немногие девушки упомянули верность в числе желаемых качеств будущего супруга. Интересно, сколько опрошенных изменили бы свое мнение на этот счет, попади моя анкета им в руки после замужества? К сожалению, у меня не было возможности провести сравнительный анализ такого рода, поскольку анкетирование супружеских пар сопряжено с большими трудностями.

В ответах девушек часто упоминались мужество, сила характера, благородство. Последнее требование, как мне кажется,— типично испанское. Тут ясно прослеживается связь с желанием, чтобы мужчина был «немножко гордым» — «разбавленный» вариант традиционной, присущей в равной степени и крестьянам, и аристократам испанской горделивости. Большинство испанок хотят, чтобы их novios были с ними нежны, но ко всем остальным относились слегка холодно и даже надменно. У галисийцев эта черта развита не так сильно, как у жителей Каталонии, Андалусии и Кастилии.

На вопрос о недостатках, которые, по мнению юношей и девушек, присущи каждому из полов, ответы последовали резкие и, что довольно любопытно, весьма схожие.

Девушки считали, что юноши, как правило, хвастливы, бесцеремонны, невоспитанны, поверхностны, циничны, нелюбознательны, легкомысленны, тщеславны, в них слишком много amor propio [98] . К этому некоторые добавили: «В них мало способности понять женщину, мало уважения к ней, и никакого чувства ответственности». Еще одна девушка сказала, что «их любимое развлечение — заносить имена новых девушек в бесконечный список своих побед». Несколько опрошенных заметили, что молодым людям «недостает учтивости»; одна считала, что юноши «совершенно лишены мозговых извилин и хотят, чтобы девушки все делали за них», тогда как максималистки называли парней «пьяницами, бабниками, дурно воспитанными и бесстыжими». Что же касается парней, то они, как выяснилось, тоже считают девушек поверхностными, нелюбознательными и неспособными понять мужчину. «Они очень мало думают, мозги у них крохотные».— «Они завистливы, тщеславны, корыстны, амбициозны и так и норовят загнать тебя под каблук».— «Им недостает романтичности».— «Они слишком озабочены тем, как бы найти дружка или мужа».— «Они недостаточно интересуются социальными вопросами, себялюбивы и petites bourgeoises [99] ».— «Им не хватает характера, чтобы отстаивать свое мнение перед домашними».— «Они не имеют понятия, как устроена жизнь, мужчины или они сами; во всем виновато их никуда не годное монастырское воспитание».— «Они слишком любят кино и плохо усваивают современные манеры».— «Они теряют голову, когда их выпускают из монастырей».— «Они утомляют»,— говорили женоненавистники. «Для меня существует только их обаяние»,— воскликнул идеалист.

98

самолюбие {исп.)

99

мелкобуржуазны {фр.)

Трудно прийти к какому-либо выводу, но похоже, что обе «враждующие стороны» просто «выделываются» друг перед другом. Когда юноши жалуются, что девушки якобы недостаточно образованны или что тех не интересуют актуальные проблемы, то в искренность этих жалоб что-то не очень верится. Несколько девушек, добившихся в учебе блестящих успехов, сетовали на холодность и зависть парней. Одна или две одаренные девушки, написавшие диссертации и получившие ученые степени, зардевшись, признались, что, выйдя замуж, не смогли бы продолжать свои научные исследования. Сдается мне, что испанский мужчина, который даже больше, чем его собратья из других стран, нуждается в восхищении и ободрении, оказавшись рядом с женщиной, чей уровень интеллекта не уступает его собственному, почувствовал бы себя весьма неуютно.

На вопрос о важности экономического и социального статуса для брака ответы были настолько различны, что трудно сделать какие-то общие выводы. Тем не менее можно прийти к заключению, что экономическое положение является важным для молодых людей, особенно для студенческих семей, а вопрос о социальном представляется им менее значительным. Молодые испанцы по-прежнему в большой степени зависят от родителей, и многие из-за этого долго остаются холостыми. Множество конфликтов возникает из-за того, что основная часть родительских денег достается старшему сыну в ущерб остальным; с другой стороны, многие наследники вынуждены, ограничивая себя, помогать родителям.

Делать более серьезные обобщения по части личной жизни людей может позволить себе только человек, долго проживший в стране и имеющий доступ ко многим источникам информации, которые до настоящего времени закрыты. Однако несомненно, между любовью в разных районах страны, а также любовью городской, портовой и деревенской заметны весьма существенные отличия. К примеру, в портовых городах Ла-Корунье и Виго народ заметно более искушенный и «европеизированный», нежели в разбросанных далеко друг от друга деревнях и маленьких тихих городках в глубине страны. В порту можно купить контрацептивы — нужно только знать, куда пойти; можно посетить и дом свиданий, или casa de cita. Молодое поколение буржуа в этих городах мыслит не столь ограниченно. Недавно помолвленная пара пришла посоветоваться с врачом по поводу здоровья novia. Они вступили в интимные отношения, но девушка не забеременела, и это встревожило молодого человека, которому очень хотелось стать отцом; он готов был расторгнуть помолвку в случае, если его невеста страдает бесплодием. «В Кастилии такого бы никогда не случилось»,— сказал врач, имевший опыт работы в обеих провинциях, и добавил, что галисийские крестьянские девушки, в отличие от их кастильских сверстниц, во время гинекологического осмотра не испытывают ни малейшего стеснения.

Кроме того, в Галисии, как мне говорили, существуют и другие проблемы. В красивом шумном порту Ла-Корунья молодая и очень «современная» девушка, нервно затягиваясь сигаретой, рассказывала мне о своем novio. Ей было около двадцати пяти лет, она работала в модном магазине и уже успела сменить нескольких любовников. «Сейчас,— сказала она,— меня считают легкодоступной девушкой. Меня это не волновало, пока в мою жизнь не вошел Мигель. Он замечательный. Я знаю, что была бы с ним очень счастлива; он любит меня, но ему известно мое прошлое, и он не может поверить, что я буду ему верна. Как мне убедить его? Просто слова и нежности не помогут. Он хочет доказательств. Но каких? Я не знаю, и он тоже. Мы не сможем пожениться, пока он не будет уверен во мне. Иногда я думаю, что это никогда не произойдет. Не знаю, что со мной будет, если он совсем потеряет ко мне доверие и раздумает жениться на мне. Наверное, тогда я покачусь по наклонной плоскости».

Я бы не удивилась, узнав, что эта проблема широко распространена среди так называемых эмансипированных молодых испанок, которые в своем пренебрежении общепринятыми условностями заходят чересчур далеко, а затем сталкиваются с двойным нравственным стандартом, бытующим в обществе. А это неизбежно происходит, и не только потому, что в Испании придают такое значение женскому целомудрию, но и потому, что у испанцев принято считать, что вместе с невинностью девушка теряет все свои нравственные устои. Если мужчине приходит в голову «поразвлечься», то окружающие видят в этом всего лишь «развлечение», для которого вовсе не обязательно испытывать глубокие чувства к избранному «объекту», но если женщина отдается мужчине, то все убеждены, что она делает это по любви. Девушка рискует гораздо большим, нежели просто девственностью.

«А что вам говорили подруги?» — спросила я у встревоженной novia. «Самая опытная женщина из всех, кого я знаю,— ответила девушка,— посоветовала обольщать Мигеля так же, как я делала это с другими моими любовниками, то есть стараться удержать его телом, пока он не поймет, что я люблю его прежде всего душой».— «Нет ли здесь противоречия?» — осмелилась я спросить. Девушка улыбнулась: «Может, и так. Должна сказать, что именно это удерживает меня от кокетства. С моим нынешним novio я веду себя очень сдержанно. Но, может быть, цель оправдывает средства».