Любовь и испанцы
Шрифт:
Я уже упоминала о той вольности языка, которой отличались молодые — и даже не очень молодые — представители обоих полов в Испании, но этой вольности, о которой столь многие иностранцы отзывались с удивлением, похоже, сегодня уже не существует, и уж конечно ее нет в общении супругов. Многие испанские мужья, особенно в Кастилии и Андалусии, рассказывали мне, что со своими женами они не говорят откровенно на интимные темы — это считается недопустимым. Возможно, мужчина и сам этого не хочет. Он выпускает пар в беседе с проституткой и веселыми собутыльниками в таверне. Неудивительно, что именно в таверне встречаются два предмета, par excellence [83] развязывающие языки: алкоголь и проститутка. Добродетельные женщины в Испании, как и повсюду, говорят о проститутках с отвращением
83
по преимуществу (фр.)
В общем-то, да — я считаю, что отличается. Кроме немногих корыстолюбивых шлюх и министерских куртизанок, в Испании находится место и просто отзывчивым девушкам, которые либо, по национальным меркам, слишком чувственны, либо слишком бедны, чтобы самим себя содержать. Есть, конечно, и такие девушки, которые, согрешив единожды, были отвергнуты буржуазным обществом и выброшены из дома. Это в первую очередь относится к суровой Кастилии. Национальные качества и черты характера проявляются даже в этих, как считается, презреннейших существах. Они настолько щедры, что могут не взять денег с любовника, если он оказался безработным; они не стремятся поскорее избавиться от клиентов; они сочувствуют их невзгодам.
«А ты за что сюда попала?» — спросил во время гражданской войны один пленный у женщины, подметавшей дорожку перед его камерой. «За то, что я шлюха»,— просто ответила она. «Тогда заходи сюда»,— шутя сказал парень. Покачав головой, откровенная puta возразила: «Нет, здесь этого делать нельзя, но вот когда закончу подметать, приду и поцелую тебя через прутья решетки». (Кстати, испанские шлюхи, кажется, не возражают против поцелуев в губы в отличие от их французских и англосаксонских «коллег».)
«Мне так жаль того мужчину, который был со мной прошлой ночью,— призналась мне проститутка в порту на севере Испании. — Он морской капитан и недавно женился. Я уже знала его некоторое время, но между нами ничего не было. Он просто любил мое общество и мои шутки. Но прошлой ночью в своей каюте, поужинав и выпив вина немного больше, чем обычно, он не сдержался. Сразу после случившегося он вспомнил о жене и разрыдался. Он изменил ей впервые. Он бросился на койку и ужасно переживал. Мне стало его по-настоящему жаль. Я вполне могла понять, как он себя чувствовал. Я тихонечко выскользнула через дверь и оставила его одного. Он такой милый».
Хотя добродетельная Испания весьма сурово относится к вопросу о чистоте своих женщин, иногда слышишь об исключениях, которые заставляют удивленно вздымать брови даже тех, кто считает, что хорошо знает эту страну. Полицейский инспектор в Мадриде рассказал мне об одном из таких случаев, с которым столкнулся лично. Один молодой человек, сторонник Франко, спасаясь от преследования красных, скрылся в квартире знакомой проститутки. Она спрятала парня в погребе и заботилась о нем все время, пока ему угрожала опасность. Женщину заподозрили в том, что она укрывает врага, арестовали и поставили к стенке перед взводом солдат. Желая запугать ее, те выстрелили в воздух и потребовали открыть местонахождение убежища, но она наотрез отказалась. К чести расстрельной команды следует сказать, что ни один из солдат не смог выстрелить в женщину. Через несколько недель то же самое представление разыграла другая команда. И тем не менее арестантка так и не открыла свою тайну.
После гражданской войны, когда жизнь опять вернулась в нормальную колею, мать молодого человека разыскала эту женщину и стала умолять ее выйти замуж за своего сына. «Он не сможет найти лучшей жены»,— говорила она. Та дама была родом из знатной семьи, но не колеблясь приняла в дом «обычную проститутку», которая проявила необыкновенную силу духа. Впрочем, столь ли уж необыкновенную? Приходится слышать так много историй о преданности испанских женщин, отдавших жизнь за своих мужчин, что легко прийти к выводу — женщина из описанной выше истории вовсе не была исключением. С другой стороны, можно возразить, что испанская женщина более всего на свете любит своего сына, и благодарная мадридская мать, сочтя проститутку его спасительницей, готова была пожертвовать своими
заветными принципами ради его счастья, даже несмотря на род занятий последней,— так глубоко была она ей благодарна. Возможно и такое.А что вы скажете об одном севильском senorito, который всего несколько лет назад пришел в такое восхищение от проститутки, что обучил ее в парижском монастыре и через два года представил своей аристократической семье в качестве законной супруги? Он обвенчался в Париже, и семья была поставлена перед fait accompli, восприняв его, впрочем, благосклонно. Молодая жена была очаровательной, красивой и воспитанной. Сейчас она — одна из самых уважаемых членов крупнейшей женской церковной организации в Севилье, и никто не знает (а если и знают, то предпочитают не вспоминать), что когда-то эта женщина была небезызвестной Ангели-той из борделя Росалиты ла дель Кура. (Последняя, как говорили, родилась в семье деревенского священника.) Мне рассказывали, что в нашем веке по меньшей мере пять проституток через замужество породнились с высшими слоями севильского общества.
Часть вторая
Глава первая. От rias [84] до гор
Любовь для меня — предмет серьезных научных изысканий, и большинство людей, за исключением французов и итальянцев, воспринимают такую позицию весьма неоднозначно. Это вовсе не означает, что мой интерес к этой теме вызывал у испанцев ту же реакцию, что и у англичан, для которых, как я уже говорила в книге Любовь и англичане, отношения между мужчиной и женщиной либо повод для шуток, либо «нечто грязное»; просто в Испании преобладает сдержанное, более строгое отношение к этой стороне жизни. Сотрудник посольства, к которому я, прежде чем ехать в Испанию, обратилась за рекомендательными письмами, счел тему моих исследований чересчур «фривольной». Директор каталонского института культуры охотнее откликнулся на мою просьбу о помощи. Каталонцы, живя по соседству с «Европой», а в частности Францией, пользуются репутацией людей с более широким кругозором.
84
широкие устья рек (исп.)
Во Франции и в Англии у меня была возможность использовать уже имеющиеся данные — в определенных пределах, конечно,— но в Испании, которой еще только предстоит привыкать к обзорам, анкетам и социологическим исследованиям, я оказалась в жутком информационном вакууме. Что мне оставалось делать? Естественно, в первую очередь самой взяться за исследования. Но как это воспримут? И к кому можно обратиться за необходимыми сведениями? Двумя самыми надежными источниками информации мне представлялись духовники и врачи. Вот только захотят ли они со мной говорить?
Итак, перед вами своеобразный отчет о предпринятых мной «поисках любви» в современной Испании. Не берусь утверждать, что исчерпала эту тему полностью — и даже наполовину. Надеюсь только, что вы с моей помощью ощутите аромат испанской любви — весьма оригинальный, не позволяющий спутать ее с любовью французской или английской,— аромат, который может скоро исчезнуть вместе с остатками всего того, что для нас неразрывно связано с этой страной: андалусским piropo, и иберийскими мантильями, заимствованными у итальянцев серенадами, и корридой, унаследованной от древних жителей Крита.
Свое странствие я решила начать с Галисии — ведь я уже написала одну книгу об этой очаровательной земле; там жили мои замечательные друзья, которые были так рады помочь мне. Галисийцы с их северными, кельтскими преданностью и упорством — один из немногих народов Испании (наряду с каталонцами), которые всегда отвечают на письма и делают что-то для своих друзей, даже когда те далеко. Типичный испанец — я имею в виду уроженца Кастилии или северных провинций — напоминает жителя Востока: он встретит вас с распростертыми объятиями и приложит огромные усилия, чтобы оказаться полезным... но лишь пока вы находитесь поблизости; однако стоит исчезнуть из поля его зрения — и тогда разве что катастрофа сможет пробудить его душу от летаргического сна. Живость испанца столь же обманчива, сколь и утомительна; его энергия уходит на болтовню, хождение взад-вперед, жестикуляцию и курение, тогда как на собственно духовную жизнь и тем более на письма далеким друзьям уже не остается времени и сил.