Любовь и магия (сборник)

Мы прошли к двойным дверям, за которыми слышался тихий гомон женских голосов, разговоры и смех.

Я сделала пару глубоких вдохов и приготовила обаятельную улыбку.

И тут позади раздался радостный мужской голос:

– Миха! Приехал!

И к Мише с объятиями кинулся высокий темноволосый здоровяк.

– Здорово, Влад! – ответил мой Миша.

– Помоги чемоданы наверх занести, – пробасил Влад и кивнул мне: – Привет! – А потом, не успела я ничего и сказать, легким движением сильной руки распахнул настежь двери в гостиную: – Проходите! Мы сейчас.

И повел Мишу прочь. Тот оглянулся, улыбнулся мне, махнул рукой: мол, я сейчас вернусь.

А я стояла на пороге гостиной. И человек пятнадцать женщин, девушек и девочек, сидящих в цветастых креслах и на диванах, замолкнув, пялились на меня.

– Здравствуйте, – сказала я, позабыв о заготовленной улыбке.

– Привет! – откликнулась девочка лет пяти, она грызла большое красное яблоко.

А девушки и женщины вместо приветствия заговорили с восхищением:

– Хромая!

– Зеленоглазая!

– Брюнетка!

– Кудрявая!

– Завивка, – возразил кто-то.

– Нет, – сказала я, – это свои.

– Надо же! – сказали с уважением.

Боже мой! В мире ведьм я была длинноногой грудастой блондинкой!

И тут над всеми голосами пролетел голос Далии Георгиевны:

– Она из простых.

Хозяйка дома сидела в центре комнаты в роскошном кресле с высокой спинкой, будто на троне.

Все тут же замолкли как громом пораженные. А потом кто-то сказал:

– Фу!

А кто-то прошипел:

– Как она посмела сюда явиться?

– Меня пригласили! – сказала я гордо. – Далия Георгиевна!

– Я?! – Далия даже привстала. – Да никогда! Как не стыдно врать и являться без приглашения?

– Но… – я чуть не заплакала, – но у меня есть приглашение…

Черт! Я оставила его дома в коридоре на комоде! Не ожидала я, что вход здесь будет строго по приглашениям!

– И где же оно? – скептически вопросила Далия.

– Я забыла его. Но Миша тоже его видел!

Далия только пожала плечами. Мол, чего только эти плебеи не понапридумывают, лишь бы пробраться туда, куда их не зовут.

А та пятилетняя девочка швырнула в меня недоеденным яблоком и крикнула:

– Врушка-простушка!

Тетки, умиленные, захохотали. А одна даже сказала другой:

– Какая прелесть ваша дочурка!

А я выскочила из гостиной с намерением сбежать из этого дома, но увидела, что на крыльце полно людей – видимо, другие гости прибывали – и ринулась в коридор, где виднелась дверь в сад.

Я выбежала наружу и нырнула в тень ближайших деревьев. Тут, позади дома, было тихо и, похоже, безлюдно. Я разревелась.

Зачем только мы приехали? Зачем мне Мишина семья? Мне достаточно самого Миши! Хотя он тоже хорош – бросил меня одну на растерзание этой стае волчиц! Вот уеду, уйду даже пешком, а ему не скажу! Пусть ищет, пусть думает, где же я, не превратили ли меня в лягушку, не прячусь ли я, бедная и зеленая, под камнем в саду. Пусть раскаивается и рыдает.

– Эй! – раздался вдруг старушечий голос рядом. – Не стоит разводить сырость. Я не хочу, чтобы мои яблони поросли мхом.

Я оглянулась. Передо мной стояла старушка в зеленой кофте, светлых брюках, панамке в горошек и в солнцезащитных очках.

– Ты нарушила мой отдых, – сказала она с укоризной.

– Извините, – обиженно сказала я.

Она сняла очки – глаза у нее оказались прозрачно-голубые – и посмотрела на меня внимательно:

– Ты Мишина девушка?

– Да.

– Понятно. – Она махнула рукой с очками в сторону дома: – Это они тебя довели?

Я кивнула.

– Идем, – сказала она. – Расскажешь.

И двинулась сквозь аккуратно подстриженные кусты. Кусты скрывали подходы к большому бассейну. Возле него стояли шезлонги с полосатыми матрасами. Старушка уселась на один из шезлонгов и жестом пригласила меня устраиваться на другом.

На круглом плетеном столике стоял серебряный поднос с чайником, чашкой, сливочником. Из носика чайника шел пар.

Старушка сделала легкий жест ладонью в сторону чашки, и рядом появилась еще одна такая же. Еще один взмах сухонькой рукой – чайник поднялся и налил чай в чашку. Сливочник последовал его примеру. А потом сахарница отбросила крышку, кусочек сахара выпрыгнул и завис в воздухе.

– С сахаром? – спросила старушка.

– Два куска, пожалуйста, – сказала я, в полном восторге от чудес, происходивших у меня на глазах.

Бульк, бульк. Два куска. Я взяла чашку и помешала чай ложечкой. Как все это мило.

– На редкость теплый сентябрь в этом году, – сказала она.

– Да, – согласилась я.

– И я могу скрываться здесь, – подмигнула мне она, – подальше от этого курятника.

Я улыбнулась. Для кого как. Для кого – волчицы, а для кого – курятник.

– Хотя эти курицы могут быть довольно злобными, – продолжала она.

Я кивнула.

– Не обращай внимания! – сказала она. – Курицы все равно всего лишь курицы. Они бывают воинственными в единственном случае: когда не могут поделить большого жирного червячка, – и при этих словах она указала на себя.

Я подумала с сожалением, что старушка, вероятно, сбрендившая. Жаль, ведь она мне понравилась.

– Ты ведь знаешь, по какому поводу сегодняшний обед? – спросила она меня заговорщически.

– Нет.

– Я передаю власть над кланом, – сообщила старушка. И поджала губы. – Ухожу в отставку.

– И вам этого не хочется? – осторожно предположила я.

Она только хмыкнула.

– И они не знают, кому я передам корону. Далия надеется, что ей. И единственно по той причине, что она моя старшая дочь!

– А кому вы хотите ее передать?

Старушка только неопределенно пожала плечами.

– А что дает эта власть над кланом?

– Глава клана обладает ведьминской силой всего рода, – сказала старушка. – Она могущественнее обычной ведьмы в сотни раз. Можно такого наколдовать – у-у! Но и ответственности тоже много.